БОРЗЫЕ: ЭТНОКИНОЛОГИЧЕСКАЯ ГИПОТЕЗА ПРОИСХОЖДЕНИЯ

«Этнокинология» (Ethnocynology) — удачное, на наш взгляд, определение подхода к изучению «собак в их культурных контекстах», предложенное антропологом Б. Камминсом (2002)[1]. Продуктивность именно такого подхода к исследованию процесса одомашнивания собаки и происхождения различных групп аборигенных собак можно проверить, попытавшись применить его при решении проблемы происхождения борзых. 

В настоящее время наиболее распространенным можно считать предположение о двух основных центрах возникновения предковых форм борзых: североафриканского и средневосточного. Говорят также и о возможности появления первых борзых на Ближнем Востоке.

Некоторое сомнение в древности первого – североафриканского — центра возникло в связи с неверной информацией об отсутствии там исходного дикого предка – волка, притом что генетические исследования последних лет, как кажется, единогласно свидетельствуют в пользу монофилетической гипотезы происхождения домашней собаки [2]. Однако особый подвид волка — Canis lupus lupestris – обитает на узкой полосе средиземноморского побережья Ливии и Египта и сегодня, находясь, правда, в угрожаемом состоянии. 

Вряд ли оправданно все же смешивать проблему одомашнивания собаки с проблемой происхождения отдельных групп ее форм. Данные генетики не позволяют прийти к определенному выводу относительно первой проблемы. Центрами первичного одомашнивания называют то Юго-Восточную Азию[3], то (по самым последним исследованиям) — Африку[4]. Оба предположения основаны на подтвержденном многочисленными исследованиями диких видов[5] допущении о максимальном генетическом разнообразии вида в центре его происхождения. Это допущение распространяется и на домашнюю собаку, прежде особый вид — Canis familiaris , а ныне подвид волка — Canis lupus familiaris. Принимается, что на территории центра одомашнивания и в настоящее время генетическое разнообразие собаки должно быть максимальным. Результаты исследований генетических образцов местных собак из Южного Китая, полученные Саволайненом, Жанг –Я-Пином и сотрудниками (Куньминский университет), привели к гипотезе о происхождении домашней собаки в Юго-Восточной Азии[6], результаты же Адама Бойко (Корнеллский университет) на 314 образцах, взятых у аборигенных африканских собак, показывают не меньшее генетическое разнообразие, то есть предполагают центр первичного одомашнивания и в Африке. Так или иначе, вопрос представляется весьма далеким от разрешения. 

Происхождение борзых как группы форм домашней собаки, специализированных для определенных способов охоты, также далеко не ясно. Тем не менее тезем как исходная форма борзой Северной Африки[7], родоначальник раcпространившихся по территории Евразии пород, и тем более фараонова собака как примитивная переходная к борзым форма и «первая борзая», вряд ли могут теперь рассматриваться как таковые. 

Есть основания предполагать, что фараонова собака ближе к басенджи и риджбеку и достаточно далека от других борзых[8]. «Сходство» собак этой породы, ныне заводской, с древнеегипетскими изображениями Анубиса вряд ли является достаточным аргументом в пользу ее первичности и наибольшей древности. 

Что же заставляет подвергнуть сомнению ту роль в происхождении всего разнообразия форм борзых, каковая приписывается тезему Северной Африки или (и) древним собакам Ближнего и Среднего Востока? Ведь находки костных остатков и изображений, казалось бы, подтверждают установившуюся точку зрения. На Среднем Востоке находки изображений борзых на керамике из Сузы и Сиалка (Иран) датированы 3.500 г. до н.э. (7) – пусть на тысячелетие и два века младше, чем самые ранние ископаемые остатки североафриканского тезема из Египта, но и они привели к предположению о том, что исходной формой борзых или одной из таковых был некий предок современных аборигенных салюки. Поиски же центра происхождения борзых на Ближнем Востоке основаны исключительно на бесспорной древности шумерской культуры и представлении о Месопотамии как колыбели человеческой цивилизации.

Выдвинута гипотеза о происхождении древнейших борзых на территории Израиля[9] и последующем их распространении к западу, на север Африки, в Египет, Ливию и далее к югу и юго-западу (см. (7)). Как видно, автор (7) основывается на солидном возрасте описанного в (9) захоронения мужчины (Израиль), обнимающего одной рукой щенка, вовсе не имеющего особых признаков борзой собаки, и на предположении, высказанном в работе Б.Фрицша[10]. По мнению Фрицша, выявившего особую близость ДНК афганской борзой к ДНК волка, первыми домашними собаками должны были стать охотничьи и сторожевые, предупреждавшие лагерь о приближении опасности. Из охотничьих собак наиболее древними автор считает борзых, что и не удивительно, если учитывать результаты его исследований. Вместе с тем очевидно, что и в цитированных публикациях проблема одомашнивания собаки   смешивается с вопросом о возникновении борзых как особой группы ее форм, заводские породы которых в настоящее время имеют, вероятно, различное происхождение и скорее внешнее сходство, обусловленное спецификой функции. Если уж основываться на древности находок («торфяная» собака, собака Иностранцева, другие находки из плейстоцена в Европе [11]), представляется более вероятным, что первыми собаками были мелкие и крупные предки современных шпицеобразных и овчарок, выполнявшие одновременно обе функции – помощь на охоте и предупреждение об опасности. Заметим, однако, что в (11) упомянута также находка Canis familiaris angustifrons («узколобой собаки») в Алжире, датированная также плейстоценом. Возможно, это и есть искомая протоборзая из североафриканского центра их происхождения, если . Впрочем, тот же автор (Pomel, 1897) описал и C.f. latifrons – «широколобую» плейстоценовую собаку оттуда же, и что, собственно, представляют собой упомянутые остатки, точно неизвестно. 

Таким образом, вопрос о центрах происхождения первых борзых – быстроногих охотников открытых пространств, пользующихся не только обонянием, но и зрением, а затем и преимущественно зрением, — остается совершенно неясным. Степень генетической близости современных пород – ни аборигенных, ни заводских — до сих пор с необходимой полнотой не исследована, а возраст находок ископаемых остатков и изображений как таковой, как кажется, – аргумент важный, но отнюдь не достаточный. От наиболее древних культур по вполне понятным причинам их вполне могло и не сохраниться. 

Этнокинологический подход к проблеме происхождения борзых, как и других групп пород домашней собаки, предполагает комплексное рассмотрение историко-культурных, географических и биологических факторов и имеющихся в нашем распоряжении фактов.

Первое, что можно предположить и что необходимо учесть, приступая к этой проблеме, — это необходимость для формирования борзой обширных открытых пространств. Степи, полупустыни, пустыни – вот местность, где формируется борзая. 

Второе — скорость, с которой идет скачка. Объект охоты с борзой – в первую очередь быстро бегущая жертва: некрупные копытные, заяц, хищные – волк, лиса, другие. 

Если принять во внимание оба фактора, естественно искать первых борзых в тех древнейших культурах, где охотник – всадник, лучник, кочевник, то есть в культурах, где была одомашнена лошадь, а племена свободно перемещались по открытым ландшафтам. 

Центры наиболее раннего одомашнивания лошади (средний плейстоцен) обнаруживаются в Восточной Европе, несколько более поздние – в южной Европе и на севере Сибири: «Тонконогие корот­комордые формы лошади (описанной под названием хазарской) образовались в Восточной Европе еще в среднем плейстоцене (до великого риеского оледенения) … В позднем плейстоцене сходные с ними формы встречались в больших количествах на юге Европы и севере Сибири (лошади Солютре, Шуссенрида, находки Черского в Сибири). Эти формы являются коренными местными и образовались в условиях степного ланд­шафта. Поэтому появление в Европе домашней лошади легкокостного и короткомордого типа правильнее объяснять не приводом ее из Азии, а приручением местной тарпанообразной формы, в изобилии водившейся в степях,   особенно Восточной Европы»[12].

Неолитические культуры Европы и Азии дали затем также несколько крупных очагов одомашнивания: «В Европе и Азии существовало несколько весьма древних самостоятельных культур, для которых было характерно развитие животноводства и коневодства. Сохранившиеся среди памятников этих древних культур остатки домашних лошадей, а также сообщение об охоте на диких лошадей указывают на то, что процесс одомашнивания происходил здесь параллельно, на своем местном (диком) материале. При этом не исключена возможность передачи от одной культуры другой как навыков приручения, так и отдельных домашних животных.

…Одним из несомненных очагов одомашнивания лошади являлась обширная область, прилегающая к рекам Аму-Дарья и Сыр-Дарья в Средней Азии. Здесь была приручена и одомашнена стройная и тонко­ногая форма дикой лошади, водившаяся в непосредственном соседстве с полуослами. Остатки таких диких лошадей обнаружены в нижних, са­мых древних слоях раскопок в Аннау, соответствующих каменному веку.        В более поздних отложениях (бронзового века) найдена форма домаш­ней лошади Аннау, которая по стройности и тонконогости напоминает более древнюю дикую лошадь нижних слоев, и, очевидно, происходит от нее. Эта домашняя лошадь описана Дюрстом под названием Equus caballus Pumpellii и является вероятным предком древних конских пород Средней и Малой Азии». У народов, впервые одомашнивших лошадь, она долгое время использовалась как мясное и молочное животное… Ис­пользование лошадей в пищу, а также обычай принесения их в жертву богам были ха­рактерцы для народов Сред­ней Азии, так же как и для некоторых других народов, живших к северу от Тигра и Евфрата, что может быть пос­тавлено в связь спроисходи­вшим в прошлом в этих райо­нах: первичным одомашнива­нием лошади. Домашняя лошадь появилась в Средней Азии раньше, чем в древних государствах Малой Азии. У древних народов Малой Азии (сумероаккадцев, хеттов) лошадь называлась «ослом с востока», или «животным с вос­тока»; это позволяет предположить, что первоначально домашняя лошадь поступала к ним из стран, расположенных к востоку, т. е. из Средней Азии. В древних государствах Месопотамии лошадь появилась, как пола­гают, к концу третьего — началу второго тысячелетия до нашей эры. Раскопки более раннего периода (раскопки королевского по­гребения города Ур, относящегося к 3300 году до нашей эры) не обнаружили здесь остатков лошадей, хотя были обнаружены остатки дру­гих видов домашних животных и рабочих быков. Первые изображения лошадей (штандарт города Ур, рельефы Сузианы), появляющиеся в странах Двуречья в несколько более поздний период (3000 лет до на­шей эры), весьма условны и свидетельствуют о еще слабом знакомстве с лошадью. Лошади на этих изображениях напоминают больших кошек. В период Хаммураби (2000 лет до нашей эры) лошадь все еще была большой редкостью в странах Двуречья. Еще позднее появилась лошадь в Египте (конец второго тысячелетия до нашей эры), Палестине (первое тысячелетие до нашей эры), в Аравии (I век до нашей эры)…В сухих континентальных степях юго-востока Европы и Азии полу­чили распространение другие формы диких лошадей — степного типа, од­ним из представителей которых был южнорусский тарпан. Некоторые из этих форм лошадей послужили материалом для одомашнивания… Лошадь как домашнее животное уже в глубокой древности играла большую роль в жизни народов, населявших степную территорию нашей страны (южнорусские, южносибирские и забайкальские степи)…В южнорусских и западносибирских степях еще в 3—4-м тысячелетиях до нашей эры у племен, находившихся на сред­ней ступени варварства, существовала древняя скотоводческая культура, характерная приручением животных и переходом части населения к кочевому и пастушескому образу жизни…На территории совре­менной Украины и смежных с ней районов к северу и югу существовала весьма древняя культура — трипольская, возникновение которой относят к раннему периоду бронзового века, к началу четвертого тысячелетия до нашей эры. Эта культура являлась одним из центров раннего животно­водства, основанного на приручении местных диких форм. В более древние периоды трипольской культуры были приручены собака и мелкие животные (овца, коза, свинья), затем появился крупный рогатый скот двух «пород» (крупный и более мелкий)…Домашняя ло­шадь была известна народам, населявшим южнорусские степи, еще в третьем тысячелетии до нашей эры, т. е., по-видимому, раньше, чем в Греции, Малой Азии и Европе, имевших оживленные сношения со Сред­ней Азией. Это обстоятельство свидетельствует о самостоятельном (автох­тонном) возникновении коневодства в южнорусских степях и существовании здесь в прошлом первичного очага одомашнивания лошади. Харак­терно, что в последующие периоды (в первом тысячелетии до нашей эры) южнорусские степи становятся областью   высокоразвитого коневодства. .У скифов, живших в этих степях в VII—III веках до нашей эры (особенно у восточных скифов, которые вели кочевой образ жизни), коне­водство было важнейшей отраслью хозяйства, снабжавшей население верховой лошадью (являвшейся основным средством передвижениями ору­дием войны), конским мясом, молоком и кожами…Многочисленные памятники скифской культуры, найденные в древних по­гребениях, доводят до нас сцены укрощения лошадей, использования их под всадником и в колесницах и эпизоды конной охоты. Сцены конной охоты за зайцами (изображенные на бляшках Александропольского кур­гана), охоты на диких коз и антилоп (на рукоятке меча из Чертомлыц­кого кургана) позволяют сделать вывод о ловкости всадников и большой подвижности и резвости скифских лошадей, на которых охотник мог ус­пешно преследовать таких быстрых животных, как заяц, антилопа и др….О сравнительно высоком уровне развития коневодства у скифов гово­рят также находки орудий коновальства в кургане Переяславского уезда, Полтавской губернии…«Скифы — пишет С. П. Толстов, — это легко вооружен­ные лучники на маленьких степных конях… Как кон­ники они выступают лишь в виде легкой и регулярной конницы, действующей в рассыпном строю и, осыпав врага стрелами, уносящейся в степь, чтобы подготовиться к новому, столь же неожиданному налету»…У народов, населявших степные районы юго-востока Европы, юга Сибири и северной полосы Средней Азии, коневодство возникло самостоятельно и достигло значительного развития в глубокой древности»» (там же).

Таким образом, выделяются два основных древнейших центра одомашнивания лошади, отвечающие условию открытости ландшафта: донские и приднепровские степи и север Средней Азии. Именно там, на обширных степных пространствах, по свидетельству археологии, локализуются и весьма древние культуры индоевропейского круга, на основе которых значительно позже формируются ираноязычные культуры саков, киммерийцев, сарматов, скифов, — культуры преимущественно кочевых, полукочевых, иногда и оседлых народов. «Мария Гимбутас и учёные её круга относят появление пращуров скифов (культур одомашнивания лошадей) к 5 — 4 тыс. до н. э. По другим версиям этих пращуров связывают с иными культурами. Они предстают и потомками носителей срубной культуры эпохи бронзы, продвигавшихся начиная с XIV в. до н. э. с территории Поволжья на запад. Другие полагают, что основное ядро скифов вышло тысячи лет назад из Средней Азии или Сибири и смешалось с населением Северного Причерноморья (включая территорию Украины)»[13]. Всадников-лучников мы видим на этрусской вазе середины VI в. до н. э.: охотники в высоких шапках характерной формы (к этому головному убору восходит так называемый «фригийский колпак»), с луками и бегущими рядом собаками. Псы — мощные, но сухого сложения, с сильной длинной мордой;

крупные остроконечные уши, стоячие по всей длине, резко выделяются на

светлом фоне; длинный хвост, загнутый на конце, невысоко поднят.

О многочисленных находках древнейших петроглифов собак, напоминающих казахскую аборигенную борзую – тазы, на территории современного Казахстана сообщают алма-атинские зоологи (К.Плахов, А.Коваленко, устное сообщение). Стоит отметить также и особую роль зайца – одного из основных объектов охоты с борзыми — в скифской культуре, где это животное служит символом доблести и выносливости.

Итак, этнокинологическая гипотеза происхождения борзых предполагает существование по крайней мере двух основных центров их происхождения – южнорусского (донские и приднепровские степи) и среднеазиатского. Напомним здесь об уже упоминавшейся особой генетической близости к волку афганской борзой, родственной таким современным аборигенным породам, как тайган и тазы. Очевидно, молекулярные исследования образцов, взятых от таких собак, оказались бы весьма полезны для подтверждения возникших предположений.

Соответственно, особое внимание в связи с этим должно быть обращено на хортую борзую и среднеазиатскую борзую тазы. Вполне вероятно, что эти породы вовсе не являются потомками распространившихся к северо-востоку североафриканских и иранских (персидских) предков – слюги и салюки, как это принято полагать, а первичные   направления распространения борзых из центров их происхождения и отношения «предок-потомок» прямо обратны. Естественно, впоследствии имели место и маятникообразные вторичные, более поздние волны расселения, связанные с передвижениями народов, волнами культурных влияний и торговыми связями. Таково влияние персидской культуры, во многом определившее черты культур Средней и Южной Азии (Индии) [14]. Значительным по масштабу было и расселение борзых с мусульманскими племенами. Широко распространенные магометанами собаки группы

восточных вислоухих борзых заняли особенно важные позиции в культуре

мусульманских народов. Из ныне исчезнувших пород к восточным

вислоухим относились наши горские, крымские, а также турецкие, анатолийские

куцые, алеппские и многие другие.

Об истории происхождения борзых как группы форм домашней собаки и становлении отдельных пород, кроме классического труда Л.П.Сабанеева[15], см. современные работы Г.В.Зотовой и В.Е.Соколова с соавторами.[16]

 

2. АБОРИГЕННЫЕ БОРЗЫЕ РОССИИ И СОПРЕДЕЛЬНЫХ СТРАН

 

Аборигенными породами на территории современной России с учетом сказанного вполне обоснованно можно считать хортую борзую, исчезнувших горскую и крымскую, южнорусскую борзую, а также тазы, ареал распространения которой охватывает не только среднеазиатские республики и очерчен не новыми государственными границами, но, выходя за них, включает и территории Ростовской обл., Краснодарского и Ставропольского краев, Калмыкии, а также территории, пограничные со среднеазиатскими республиками, где поголовье этих собак распространено спорадически, однако не исчезает.

Поскольку породы аборигенные, и заводской статус для них нов, а то и вовсе не характерен, существуют они и по сей день в постоянном тесном взаимодействии друг с другом, а тазы — также с киргизской борзой – тайганом. Помесные формы тазы и тайгана, глядя на которые трудно определить, каких кровей в данной особи больше, широко распространены и в Казахстане, и в Киргизии. Формы, промежуточные между тазы и южнорусской (степной) или хортой, также не редкость на окраинных территориях востока, юго-востока и юга России и сопредельных стран.

Говоря о ныне не существующих породах борзых, крови которых, однако, сохранились в современных хортых, южнорусских, русских псовых, — «горках» и «крымках», — обратимся сперва к заметке, подписанной «С.В.», в журнале «Природа и охота» за 1879 г.[17] : «Грузинский кобель (из Кахетии) Чевар…был темно-серый, почти черный, с серыми подпалинами, и много меньше ростом Каракуша (персидской борзой, черной с желтым подпалом – А.М.)… Ногайские собаки, по сию сторону гор, заметно больше ростом закавказских, где у татар есть борзые, ростом с больших левреток; их возят на седле и пускают на джейранов, сбросив с седла. Эти закавказские борзые несравненно красивей крымских во всех статях, также как и ногайские, хотя последние не так изящны, как закавказские». Описаний горских собак почти не сохранилось, так что всякое свидетельство очевидца весьма ценно.

Далее приведем примечательный факт. В романе М.Шолохова «Тихий Дон», текст которого создавался в первые десятилетия уже ХХ в., находим описание усадьбы богатого донского помещика и травли волка его борзыми. Обратите внимание на название этих собак, которое использовано писателем: «крымки»! Очевидно, что именно так называли на Дону, в окрестностях станицы Вешенской, короткошерстных ерных борзых:

«Григорий пришел в Ягодное — имение Листницких — часов в восемь утра. По большому двору, обнесенному кирпичной облупленной оградой, нескладно раскидались дворовые постройки: флигель под черепичной крышей, с черепичной цифрой посредине — 1910 год, людская, баня, конюшня, птичник и коровник, длинный амбар, каретник. Дом большой, старый, огороженный со стороны двора палисадником, ютился в саду. За домом серою стеною стояли оголенные тополя и вербы левады в коричневых шапках покинутых грачиных гнезд. 

Григория встретила за двором ватага крымских черных борзых. Старая хромая сука, со слезящимся старушечьим взглядом, первая обнюхала Григория, пошла следом, понурив сухую голову. В людской кухарка ругалась с молоденькой веснушчатой горничной. В табачном дыму, как в мешке, сидел у порога старый губатый человечина. Григория горничная провела в дом. В передней воняло псиной и неподсохшими звериными шкурами. На столе валялся чехол от двустволки и ягдташ с истрепанными зелеными шелковыми махрами.

…Сотник Евгений Листницкий служил в лейб-гвардии Атаманском полку. На офицерских скачках разбился, переломил в предплечье левую руку. После лазарета взял отпуск и уехал в Ягодное к отцу на полтора месяца. 

Старый, давно овдовевший генерал жил в Ягодном одиноко. Жену он потерял в предместье Варшавы в восьмидесятых годах прошлого столетия. Стреляли в казачьего генерала, попали в генеральскую жену и кучера, изрешетили во многих местах коляску, но генерал уцелел. От жены остался двухлетний тогда Евгений. Вскоре после этого генерал подал в отставку, перебрался в Ягодное (земля его — четыре тысячи десятин, — нарезанная еще прадеду за участие в Отечественной войне 1812 года, находилась в Саратовской губернии) и зажил чернотелой, суровой жизнью. 

Подросшего Евгения отдал в кадетский корпус, сам занялся хозяйством: развел племенной скот, с императорского завода купил на племя рысистых производителей и, скрещивая их с лучшими матками из Англии и с донского Провальского завода, добился своей породы. Держал на своей казачьей паевой и купленной земле табуны, сеял — чужими руками — хлеб, зимой и осенью охотился с борзыми, изредка, запираясь в белом зале, пил неделями…

— Григорий, к пану. Сейчас же! 

Генерал шлепал по залу в валеных туфлях. Григорий раз кашлянул, переминаясь с ноги на ногу у дверей зала, в другой — пан поднял голову. 

— Тебе чего? 

— Вениамин покликал. 

— Ах да. Иди седлай жеребца и Крепыша. Скажи, чтоб Лукерья не выносила собакам. На охоту! 

Григорий повернулся идти. Пан вернул его окликом: 

— Слышишь? Поедешь со мной. 

Аксинья сунула в карман Григорьева полушубка пресную пышку, пришептывая: 

— Поисть не даст, вражина!.. Мордуют его черти. Ты б, Гриша, хучь шарф повязал. 

Григорий подвел к палисаднику оседланных лошадей, свистом созвал собак. 

Пан вышел в поддевке синего сукна, подпоясанной наборным ремнем. За плечом висела никелевая с пробковыми стенками фляга; свисая с руки, гадюкой волочился позади витой арапник. 

Держа поводья, Григорий наблюдал за стариком и удивился легкости, с какой тот метнул на седло свое костистое старое тело. 

— За мной держи, — коротко приказал генерал, рукой в перчатке ласково разбирая поводья. 

Под Григорием взыграл и пошел боком, по-кочетиному неся голову, четырехлеток жеребец. Он был не кован на задние и, попадая на гладкий ледок, оскользался, приседая, наддавал на все ноги. В сутуловатой, но надежной посадке баюкался на широкой спине Крепыша старый пан. 

— Мы куда? — равняясь, спросил Григорий. 

— К Ольшанскому буераку, — густым басом отозвался пан. 

Лошади шли дружно. Жеребец просил поводьев, по-лебединому изгибая короткую шею, косил выпуклым глазом на седока, норовил укусить за колено. 

Поднялись на изволок, и пан пустил Крепыша машистой рысью. Собаки бежали позади Григория, раскинувшись короткой цепкой. Черная старая сука бежала, касаясь горбатой мордой кончика лошадиного хвоста. Жеребец приседал, горячась, хотел лягнуть назойливую суку, но та приотставала, тоскующим старушечьим взглядом ловила взгляд оглядывавшегося Григория. 

До Ольшанского буерака добрались в полчаса. Пан поехал по буерачной хребтине, лохматой от коричневого старюки-бурьяна. Григорий спустился, осторожно вглядываясь в промытое, изъязвленное провалами днище буерака. 

Изредка поглядывал на пана. Сквозь стальную сизь голого и редкого ольшаника видна была четкая, как нарисованная, фигура старика. Припадая к луке, он привстал на стременах, и на спине его сине морщинилась перетянутая казачьим поясом поддевка. Собаки шли по холмистому изволоку, держались кучей. Переезжая крутую промоину, Григорий свесился с седла. 

«Закурить бы. Зараз пущу повод и достану кисет», — подумал он, снимая перчатку, шурша в кармане бумагой. 

— Трави!.. — ружейным выстрелом гукнул за буерачной хребтиной крик. 

Григорий вздернул голову; на острогорбый гребень выскочил пан и, высоко подняв арапник, пустил Крепыша карьером. 

— Трави! 

Пересекая хлюпкое, заросшее кугой и камышаткой днище буерака, скользя и пригибаясь к земле, быстро бежал грязно-бурый, клочковатый в пахах, невылинявший волк. Перепрыгнув ложок, он стал и, живо повернувшись боком, увидел собак. Они шли на него лавой, охватывая подковой, отрезая от леса, начинавшегося в конце буерака. 

Пружинисто покачиваясь, волк выскочил на кургашек — давнишнюю сурчину, — шибко пошел к лесу. Почти навстречу ему скупыми бросками двигалась старая сука, сзади доспевал седой высокий кобель Ястреб — один из лучших и самый злой в гоньбе. 

Волк на минуту замялся, словно в нерешительности. Григорий, поднимаясь из буерака, кругообразно поводя поводьями, на минуту потерял его из виду, а когда выскочил на бугор — волк мельтешился далеко-далеко; по черной ряднине степи, сливаясь с землей, плыли в бурьянах черные собаки, а дальше сбоку, полосуя Крепыша рукоятью арапника, обскакивал крутой яр старый пан. 

Волк перебивал к соседнему буераку, близко наседали, охватывали собаки, и почти над клочьями волчьих пахов висел, отсюда казавшийся Григорию белесым лоскутком, седой кобель Ястреб. 

— Тра-а-ави-и-и!.. — доплеснулся до Григория крик. 

Он выпустил жеребца во весь мах, тщетно стараясь разглядеть, что происходило впереди: глаза застилало слезами, уши забивал режущий свист рассекаемого ветра. Охота захватила Григория. Припадая к шее жеребца, он вихрился в буйной скачке. Пока доскакал до буерака — ни волка, ни собак не было. Через минуту его догнал пан. Осадив Крепыша на всем скаку, крикнул: 

— Куда пошел? 

— В буерак, должно. 

— Обскакивай слева!.. Гони!.. 

Пан всадил каблуки в бока пляшущей на дыбах лошади, поскакал направо. 

Григорий, спускаясь в ложбину, натянул поводья; гикнув, вылетел на ту сторону. Версты полторы торопил взопревшего жеребца плетью и криком. 

Вязкая, непросохшая земля налипала на копыта, ошметками осыпало лицо. 

Длинный буерак, излучисто вившийся по бугру, повернул вправо, разветвился на три отножины. Григорий пересек поперечную отножину и помчался по пологому склону, завидев вдали черную цепку собак, гнавших волка по степи. 

Зверя, как видно, отбили от сердцевины буерака, особенно густо заросшей дубом и ольхами. Там, где сердцевина кололась на три отножины и буерак покато стекал тремя черно-сизыми рукавами, волк вышел на чистое и, выгадав с сотню саженей, шибко шел под гору в суходол, сплошь залохматевший одичалой давнишней зарослью бурьяна и сухого татарника. 

Привставая на стременах, Григорий следил за ним, вытирал рукавом слезы, застилавшие нахлестанные ветром глаза. Мельком взглянув влево, он узнал свою землю. Жирным косым квадратом лежала деляна, та, что осенью пахал он с Натальей. Григорий нарочно направил жеребца через пахоту, и за те небольшие минуты, в которые жеребец, спотыкаясь и качаясь, пересекал пахоту, в сердце Григория остывал охвативший его охотничий пыл. Уже равнодушно понукал Григорий тяжело сопевшего жеребца и, проследив за паном — не оглядывается ли, — перешел на куцый намет. 

Вдали, у Красного лога, виднелся пустой стан пахарей. В стороне, на свежей, отливавшей бархатом пахоте ползли три пары быков, тащивших плуг. 

«Наши хуторные. Чья это земля?.. Да, никак, Аникушкина». Григорий скользил прищуренными глазами, узнавая быков и ходившего за плугом человека. 

— Взя-а-аать!.. 

Григорий увидел, как двое казаков, бросив плуг, бежали наперерез волку, норовившему прорваться к логу. Один — рослый, в казачьей краснооколой фуражке, со спущенным под подбородок ремешком, — махал выдернутой из ярма железной занозой. И тут-то неожиданно волк сел, опустив зад в глубокую борозду. Седой кобель Ястреб с разлета перемахнул через него и упал, поджимая передние ноги; старая сука, пытаясь остановиться, чертила задом бугристую пахоту, не удержавшись, напоролась на волка. Тот резко мотнул головой, сука пластом зарикошетила в сторону. Черный громадный клуб насевших на волка собак, качаясь, проплыл по пахоте несколько саженей и покатился шаром. Григорий подскакал на полминуты раньше пана, прыгнул с седла, упал на колени, относя за спину руку с охотничьим ножом. 

— Вон он!.. Исподний!.. В глотку!.. — запыхавшимся знакомым голосом крикнул подбежавший казак с занозой. Он, сопя, прилег рядом с Григорием и, оттягивая кожу на шее, вгрызавшегося в волчье брюхо кобеля, пятерней стреножил волка. Под вздыбленной, двигающейся под рукой жесткой шерстью Григорий нащупал трубку горла, коротко дернул ножом. 

— Собак!.. Со-о-обак!.. Гони!.. — паралично хрипел посиневший пан, падая с седла на мякоть пахоты. 

Григорий с трудом отогнал собак, оглянулся на пана». 

Говоря о горской и крымской породах, добавим, что еще в 1952 Э. Шерешевский пишет о «так называемых горских борзых» как о «ныне почти исчезнувших»[18], а В.Казанский в 1965 г. дает их достаточно точное описание и замечает: «Эта (горская) порода была распространена на Северном Кавказе. Чистопородной горской борзой давно уже нет. В Х1Х столетии ее кровь приливали к русской псовой борзой; кроме того, «горка», несомненно, участвовала и в формировании современной степной породы… Крымская борзая в чистоте чейчас не встречается, но она использовалась при создании той же степной породы, как и горская борзая, и также в небольшом количестве ее кровь приливали к русской псовой»[19].

Интересен в связи с судьбой аборигенных пород борзых и статус русской псовой, история становления которой описана Л.П.Сабанеевым[20] еще в журнале «Природа и охота» в самом конце прошлого века. Порода, бесспорно, возникла на территории России, однако происхождение ее от северных остроухих собак, балканских брудастых, «малоазиатских», приведенных татаро-монголами, и пр., а также причинно-следственная связь формирования псовой с заимствованием татаро-монгольских традиций облавной псовой охоты – все же не более чем гипотеза, мало подтвержденная фактами. Исходный же ее тезис – отсутствие каких бы то ни было борзых и охоты с ловчими собаками в Древней Руси – совершенно ошибочен (об этом в связи с происхождением слова «хортая» см. ниже).

В самом деле, несмотря на попадающиеся в литературе об истории русской псовой ссылки на изображения борзых на фресках Софии Киевской, ничего подобного на них не обнаруживается: собака в сцене «Охота на вепря» напоминает северную остроушку, в сцене «Охота на белку» сходство с лайкой еще более выражено, а в «Охоте на оленя» зверя гонит травильная собака, да и сама сцена заимствована из рисунков в известном античном тексте «Кинегетики» Ариана. Большие массивы фресок сильно повреждены или утрачены, и больше никаких собак обнаружить на них не удается[21]. Однако достаточно сказать, что в тексте древнейшего свода законов Руси — «Русской Правды» (памятник Х1 в.) – говорится о штрафе, взимаемом с того, кто украдет сокола – ловчую птицу – или (в той же статье) – пса: «А оже оукрадуть чужь песъ, любо ястребъ, любо соколъ, то за обидоу 3. гривны»[22]Справедливо предположить, что речь идет и о ловчей собаке. Важно, что в наиболее ранних древнерусских текстах слово «пес» употреблялось для обозначения именно ловчей – борзой, а не травильной – собаки: «Насколько больше нас кони, насколько быстрее нас пес…», — читаем в «Поучении к простой чади» (Х11 в.). Удивительно, что быстрота оказывается здесь признаком именно собаки, а не коня! Вопреки мнению, общепринятому у историков русской псовой породы в Х1Х в., порядок великокняжеской охоты был установлен на Руси задолго до Алексея Михайловича. Об этом свидетельствует такой ранний памятник, как «Поучение к детям» Владимира Мономаха (начало Х11 в.): «…Весь распорядок и в доме и у себя также сам устанавливал, — пишет князь. – И у ловчих охотничий распорядок сам устанавдливал, и у конюхов, и о соколах и ястребах заботился». Ясно, что под «ловчими» подразумевает он вовсе не сокольников, а псарей, и собаки у него были именно ловчие. В словаре В.Даля находим старинную пословицу, сохранившую описанное словоупотребление («пес» в значении «ловчая собака», «борзая»): «Какова пса ловля, такова ему и кормля. Какова пса кормля, такова ему и ловля». У Даля же слово «ловчий» определяется как «главный псарь, управляющий порядком псовой охоты», а «ловчая собака» — как «борзая, хорт, псовая».  В русском летописном своде, датированном около 1413 г., о временах минувших читаем: «И на ловы ездяше съ ястребы и съ соколы и съ кречаты, и псов множество имеаше» Кстати, мнение Л.П.Сабанеева о том, что в древнерусском языке не было даже слова, обозначающего борзую собаку, а собственно «борзый» употреблялось первоначально исключительно для характеристики коня, неверно. Слова «борзый», «борзой» в значении «быстрый» (о породе собак) в древнерусском языке издревле и имеют соответствия в славянских языках всех трех групп – западной, южной и восточной, а также в литовском (burzdus – подвижный, живой), в латыни (brevis), в древнегреческом (brahus). Это общеиндоевропейский, а значит — древнейший корень. Также и чаще употреблялось слово «хортая», «хорт»: «Очевидно, что под именем собак, называемых Герберштейном Kurtzi, должно разуметь борзых. Необъяснимо только то, какое русское слово могло лечь в основание образования созвучного ему Kurtzi. Не хортые ли?»[23]

Конечно, в образовании псовой принимали участие породы борзых, принадлежащие практически ко всем группам этих собак: и брудастые северные, и восточные вислоухие (горская, крымская, среднеазиатские), и короткошерстные формы (хортая как основная, а также весьма поздно — грейхаунд). Способы и традиции псовой охоты оказали непосредственное влияние на экстерьер собак. Следует учесть, что в эпоху возникновения псовой «зайцем пренебрегали, как пишет в известной работе «О сложении борзых» знаток проблемы И.П.Тарасов (20-е гг. ХХ в.).- … В средние века борзыми больше травили оленей, коз, косуль, волков и лис. Для такого рода охот требовалась не столько резвость, сколько злобность, настойчивость, сила и рост… На Руси со времен Алексея Михайловича до конца XVII в. охота производилась редко в наездку, а острова обставлялись так густо сворами, что все бегущее из острова травили не иначе, как в лоб, что не способствовало развитию скаковых достоинств…   Не так давно в Англии к борзым стали предъявлять требования исключительной резвости. Крупный рост, который упоминается в прежних литературных работах, не является теперь типичным, и даже регрессия роста пошла так быстро, что чтобы удержать ирландских волкодавов на прежнем уровне их роста, англичане были вынуждены поступить весьма радикально — подмешать к ним кровь догов. Давно уже нет девятнадцативершковых псовых кобелей, способных в одиночку принять матерого волка, и если иногда рождаются подобные, то всегда имеют вид монстров, каким был по росту и резвости голицынский «Чаус», рожденный в 1909 г.».

В связи с особенностями традиций и способов охоты с борзыми, и русскими псовыми в частности, особенно важен вопрос об их интеллекте, нередко недооцениваемом. В упомянутой выше работе И.П.Тарасов отмечал, что стремление заводчиков добиться как можно более узкой головы русской псовой должно быть ограничено: чтобы собака была пылкой в ловле, неудержимой в желании опередить соперников во время садок по зверю, ей необходим достаточно развитый мозг.

Британские знатоки борзых утверждают, что выдающихся беговых грейхаундов так же, как и рабочих борзых высокого класса, отличает сочетание трех основных особенностей поведения и характера:

1) «беговой» или рабочий интеллект, то есть способность оценивать, предвидеть и использовать условия скачки, включая физические данные и тактику бега

соперника или жертвы, сберегая при этом свои силы и верно определяя

моменты, когда необходимы максимальные затраты энергии;

2) внутреннее спокойствие, сдержанность и хладнокровие как вне скачки, так и в ходе ее, особая внимательность, уверенность в себе;

3) абсолютная устремленность борзой к цели: «победить или уме-

реть — так можно передать силу мотивации, движущей выдающуюся собаку к

поимке зверя или к опережению соперника.

Все это замечательно сочетается в хороших, и проявляется особенно ярко в выдающихся рабочих борзых русской псовой породы. И. Киреевский, автор старинной книги «Сорок лет псовой охоты», написанной около середины Х1Х столетия, именно так характеризует поведение своего любимого кобеля по имени Любезный, — лучшего, какой у него был за все годы. Прибавим к этому не просто привязанность, но полную преданность хозяину (Любезный даже ложился всегда так, чтобы, открыв глаза, сразу увидеть хозяина, — пишет Киреевский), да еще облик поразительной изысканности и силы – и портрет настоящей псовой перед вами. Заметим, что и в последние сезоны нам довелось видеть таких собак, но у хороших сельских охотников, далеко от крупных городов.

Русская псовая фактически до начала ХХ столетия, то есть несколько веков, существовала не как заводская порода. Известна разнотипность псовой, наличие нередко изолированных многочисленных линий, которые велись обособленно в различных поместных охотах, как и постоянные примеси «горок», «крымок», выписанных из-за границы брудастых и английских борзых, приведенных офицерами из среднеазиатских походов восточных вислоухих – тазы, тайганов или аборигенных афганских собак («хохлатеньких борзых»). Все это нашло отражение в громадном количестве публикаций в журналах Х1Х столетия: «Журнале Императорского общества охоты», «Природа и охота» и трудах классиков – Губина, Мачеварианова, Сабанеева, в замечательной повести Э.Дриянского «Записки мелкотравчатого» и других материалах, поистине трудно обозримых. Так, в записках П.Мачеварианова «Охотничьи письма»[24] читаем: «Отрада А.С.Хомякова добывалась через меня. Вот вам ее краткая биография. Один черкесский князь…женился на близкой родственнице известного богача, бывшего саратовского уездного предводителя дворянства А.А.Столыпина. Желая угодить и услужить своим свадебнгым подарком новому богатому родственнику и страстному любителю крымачей, этот князь привез из Анатолии двух куцых вислоушек: кобеля и суку; кобель краснополовый – Сургуч, а сука черная – Обезьяна. Собаки были жестокой резвости и безграничной силы…».

Сказанное выше, а кроме того — особая роль псовой борзой в русской культуре, а также, что очень важно, в системе традиционного природопользования, — роль, о которой чуть подробнее далее, — позволяет и эту породу счесть аборигенной.

Русская псовая — символ России, живой памятник культуры, столь же нуждающийся во внимательном, бережном отношении и охране, как и другие элементы отечественного культурного достояния. Русская псовая — не просто порода собак, но некий центр, вокруг которого сосредоточена обширная область русских традиций, связанных с псовой охотой (да, пожалуй, и со всем ушедшим в прошлое укладом поместной жизни). В облике этой собаки, по великолепию не имеющей себе равных, отразились неповторимые черты и русского национального характера, и природы России. Стати борзой, особенности ее работы, традиции охоты с нею описываются своеобразной лексикой, в совокупности составляющей весьма объемный специальный словарь, непонятный для непосвященного, но также имеющий уникальную ценность как памятник истории русского языка, до сих пор хранящий богатый запас древних корней слов[25]. История русской псовой неотделима от истории Руси.

Охота с борзыми в России, особенно до отмены крепостного права, отличалась поразительным размахом и блеском. Нередки были в XIX в. и собаки, бравшие матерого волка. Свидетельства о таких фактах приводятся , например, в статье А. А. Сухотина («Природа и охота»,1879).

Традиции русской псовой охоты, по размаху и блистательности

не имевшей себе равных, давно ушли в прошлое. Ныне статус русской псовой на

ее родине, численность и разнообразие поголовья несопоставимы с преж-

ними. Впрочем, не только сегодня, но и в конце XIX в. состояние породы и

способы ее использования вызывали скорее ностальгические чувства: «А

какие были псовые охоты? — восклицает один из известнейших охотничьих

авторов конца XIX в.. — Какие лихие, знающие свое дело охотники: доез-

жачие, выжлятники, стремянные и вообще борзятники! А борзые собаки —

эта краса псовых охот! В какой строгой чистоте велись когда-то наши

знаменитые густопсовые и чистопсовые породы! Да как было и не держать-

ся им, когда, как говорится, «не было усадьбы, где не было бы индейс-

кого петуха, да борзого кобеля!»» («Природа и охота», 1879). Материалы этого журнала и некоторых других подобных ему изданий за вторую половину Х1Х в., а также такой авторитетный источник, как работы Л.П.Сабанеева, свидетельствуют о том, что комплектная псовая охота в дореволюционной России служила постоянным реальным фактором серьезного ограничения численности волка.

Комплектная псовая охота в дореволюционной России была по неободимости всегда охотой крупной. Богатые помещики, содержавшие многочисленных борзых и гончих, организуя выезды в поле, могли присоединять к своей охоте и мелкотравчатых – обладателей нескольких, а иногда и всего одной-двух свор борзых, 3-4 лошадей и нередко только одного слуги-борзятника. Охота кочевала, бывало, более чем по месяцу из одной усадьбы в другую и могла объединять сотни собак и людей. Лучшее описание такой охоты в русской литературе Х1Х в принадлежит, безусловно, Э.Д.Дриянскому («Записки мелкотравчатого»). Комплектная охота сформировалась в условиях лесостепного лндшафта и недаром называлась «островной ездой». В лесной остров набрасывалась стая гончих, борзятники же со своими сворами поджидали на номерах выставленного в поле зверя – волка, лисицу, русака.

Мелкотравчатые могли охотиться и отдельно, способом «в наездку» (подробнее о нем см. ниже, в описании породы русская псовая борзая). Казаки на юге России, охотники на Северном Кавказе, в Средней Азии держали по своре, по паре, а иногда и всего по одной борзой. О способах охоты со среднеазиатскими борзыми подробно сказано в разделе, посвященном тазы и тайгану.

На севере России, в лесной зоне, там, где невозможно или трудно выставить зверя в поле, сформировались особенные разновидности травли волка – в наездку на заре и с подъезда на санях. Травля на заре в комплектных охотах использовалась и как средство притравки молодых борзых по волку. Мелкотравчатые охотники практиковали этот способ охоты по выводку волков как единственно доступный. При этом пособе затемно по опушке острова, где подвыт волчий выводок, на лазах или в поле не далее 200 м от острова под прикрытием кустов расставляются охотники с борзыми на сворах. Возвращающихся в остров волков показывают собакам и пускают борзых, когда звери приблизятся не ближе чем метров на 200 к опушке. Условие успеха – хорошая предварительная разведка лазов, которыми волки выходят из острова в поле и возвращаются обратно, а также соблюдение тишины и осторожности при выжидании зверя и даже при пуске собак, чтобы не спугнуть волка раньше времени. По литературным данным, этот способ охоты удачно использовался в 40-х гг. ХХ в. борзятниками Энгельсского питомника борзых конторы Заготживсырье и Саратовского питомника Облпотребсоюза.

При травле способом с подъезда в санях (в лесостепной и степной зонах) волков на приваде старались застигнуть на подъезжающих санях, нередко нескольких, в каждых из которых находилось по своре борзых. В охоте участвовали и верховые загонщики.

Среди распространенных способов охоты были также «наездка на хлопки по зайцам» (русаков вспугивали хлопками арапника), «наездка по чернотропу в ровняжку» (охотники верхами ехали в одной растянутой линии, ровняясь друг по другу издали, борзые шли вольным рыском), «травля русака по пороше» (одиночный охотник с борзыми на своре разыскивал зайца по следу), «травля лисицы по пороше» (центральный охотник едет по лисьему следу, оба фланговых на расстоянии до полукилометра от него и чуть впереди, шагом, озирая местность и обращая особое внимание на крепкие места, борзые следуют, как правило, вольным рыском). Иногда (если зверь не мог уйти далеко по глубокому снегу или наевшись на приваде или добыче) так охотились и на волков. Травля лисы «в узерку» практиковалась в условиях, когда след зверя был плохо виден.

После революции в России сохранились единицы из обширного поголовья борзых. Многие из них были неизвестного происхождения. Знатоки определяли собак «на глаз».   Заметим, что поголовье псовых Першинской охоты попало в основном в Великобританию. Значительное число борзых было вывезено в США, причем

известно, что на американских ранчо и фермах русских псовых успешно

использовали для борьбы с койотом; в охотах участвовали иногда десятки

собак. Эти собаки нередко были лучше тех, что остались в России. Восстановительная работа с породой основывалась не только на импорте собак с Запада. Для возрождения русской псовой использовались и хортые, и южно-русские борзые. Уже около трех десятилетий назад возможно стало говорить о существовании нескольких

линейных групп исконно русских псовых, точнее, о том, что такие линии

наметились.

Серьезная охота с аборигенными борзыми в основном приурочена сейчас к южным и юго-восточным областям России, к отдельным районам Белоруссии, Украины, Казахстана, Киргизии. Отечественные русские псовые, хортые, степные борзые, тазы продолжают использоваться на любительской охоте и получать рабочие дипломы.в различных регионах. Спад промысловой охоты с русскими псовыми, степными (южнорусскими), хортыми, тазы сопровождается усилением интереса к охоте спортивной.

Современная охота с этими собаками осуществляется в основном способом «в наездку», по понятным причинам распространена теперь и охота пешая. Лучшая местность для травли – целина, ковыльные и полынные степи, а из культурных полей – грунт под озимью. Неблагоприятны, а часто и просто опасны гололедица, жесткий наст и ледяная корка, замерзшие пласты пашни («ножи»), сухость боронованного поля, поля с «будыльями» и пр. Наиболее благоприятные погодные условия – сухая прохладная погода (5-10 градусов тепла), когда почва чуть влажная после прошедших дождей. При охоте верхами используются традиционные способы приторачивания добычи к седлу: лисы — только за глотку, захватывающей ее мертвой петлей (притороченная по-русачьи, за задние ноги, «очнувшаяся» лисица может вцепиться в пах лошади), русака – отрезав пазанки задних ног по сустав, продев в прорез одной задней ноги другую ногу, продев и накинув на суставы тороки и перекинув привязанного русака через седло, чтобы не болтался.

Всего несколько десятилетий назад кроме охоты с борзыми «в наездку» применяли и старый способ охоты на лисицу с саней с подъезда. В некоторых районах (Саратовская область) колхозники охотились бригадами и на волков. Делали это верхами, ровняясь с интервалами в 150-200 м, стараясь окружить волка и пуская после этого собак. Там же охотились на волка по неглубокому снегу с нескольких саней с подъезда, окружая зверей в степи на лежке и травя собаками, пущенными с разных саней, чтобы не дать уйти.

Очень резко, к сожалению, уменьшилась сейчас промысловая роль среднеазиатских борзых (тазы и тайгана), еще в 30-е гг. нашего века добывавших большую часть пушнины на своей родине.

Для оценки отечественных борзых в дореволюционной России проводились садочные испытания – на резвость по подсадному зайцу (беляку) и на злобу по подсадному волку. Садки по волку пытались проводить и после революции (Саратов), для собак Энгельсского и Саратовского питомников. Их все чаще проводят и сейчас. Обнаружилось, что потомки борзых, в нескольких поколениях не травивших волка, сохраняют злобу к зверю.

Особый смысл для оценки качеств борзой имеют, конечно, испытания по вольному зверю, с помощью которых сегодня и судят о ценности собаки и ее работе. Баллами оцениваются следующие проявленные борзыми качества: резвость, зоркость, настойчивость, сила и выносливость («нестомчивость»), участие в ловле

и поимистость, мастерство и слаженность работы (для групп), поведение на своре и вне

ТРЕНИРОВКА БОРЗЫХ СОБАК К САДКАМ НА РЕЗВОСТЬ.

ПО МЕТОДИКЕ   И.С. БРОВЦЫНА.

Древнерусские традиции ловли и порядка содержания псарен были восприняты обычаями поместной псовой охоты, также складывавшейся веками. Садки борзых на резвость появились в России сравнительно поздно, однако подготовка к ним впитала наследие прошлого.

Современным борзятникам будет интересно познакомиться со статьей И. С. Бровцына (1912) – известного на рубеже Х1Х и ХХ столетий авторитета в области псовой охоты (журнал «Семья охотников» N 9, 1912 г.)

 

«Тренинг борзых собак должен начаться за 6 недель, т.е. за 42 дня

до отправления на садки, а так как в настоящее время в России садки на

резвость бывают только в Першине и назначаются в самом конце мая месяца

то я предлагаю начинать тренировку с 15 апреля.

Не буду говорить о том, что ко дню начала тренировки собака должна

быть в полном порядке, но не раскормленной до ожирения и, конечно, со-

вершенно здорова.

15, 16 и 17 апреля. Утром проводка на своре 1/2 часа, затем полугустой суп

из фунта просеяной овсянки и одного фунта жареной говядины, мелко на-

рубленной, но не пережаренной до сухоты. (Прим. 1 фунт русский – 409,5 гр., 1 фунт английский – 454 гр.)

Вечером — проскачка на свисток или другим каким-либо спосо-

бом 50 саженей (1 сажень = 218 см.) и проводка шагом 1/2 часа, потом —

растереть щеткой плечи, спину, почки и черные мяса (бедра), если нужно,

то размыть ноги. Накормить как и утром.

18, 19 и 20 апреля. Утром пешком 3/4 часа, 1 фунт жареного мяса, 1/2 фунта бе-

лого хлеба и 1/2 фунта просеяной овсянки. Вечером проскачка 75 саженей

и проводка 3/4 часа , тот же корм, что и утром.

21, 22 и 23 апреля. Утром пешком 1 час. Корм: 1 фунт жареного мяса, 1 фунт бе-

лого хлеба и 1/2 фунта просеянной овсянки. Вечером проскачка 1оо саже-

ней, проводка 1 час, Тот же корм, что и утром, тоже растирка (массаж).     Во время тренировки нужно блительно смотреть за лапами собак.

24, 25 и 26 апреля. Утром верхом 1/2 часа шагом, 1 1/2 (полтора) фунта жарено-

го мяса, 1 1/2 фунта белого хлеба и немного просеянной овсянки. Вече-

ром проскачка 125 саженей, проводка пешком 1 час. Корм: 2 фунта жаре-

ного мяса, полтора фунта белого хлеба, полфунта овсянки.

27, 28 и 29 апреля. Утром верхом 10 мин. шагом, 5 мин. рысью, еще 10 мин. шагом, 5 мин. рысью и третий раз 15 мин. шагом. Корм: полтора фунта жареного-

мяса, полтора фунта белого хлеба и немного овсянки. Вечером 150 саже-

ней проскачка, проводка 1 час. Корм: 2 фунта жареного мяса, полтора-

фунта белого хлеба, полфунта овсянки.

30 апреля, 1 и 2 мая. Утром верхом шагом 20 мин., 5 мин. рысью, 20 мин. ша-

гом., 5 мин. рысью и 20 мин. шагом. Корм: 2 фунта жареного мяса, 2

фунта белого хлеба, очень немного овсянки, распаренной в отварной воде

с нарезанными кореньями, луком, чесноком и морковью. Эта запарка очень

полезна вообще, да и как противоглистное средство. Вечером проскачка

175 саженей, проводка 1 час; корм тот же.

3, 4, 5, 6, 7 и 8 мая. Утром верхом 25 мин. просторным шагом, 7 мин. рысью, 15 мин. шагом, 7 мин. рысью, 10 мин. шагом и 1,5 версты хорошим галопом,

15 мин. шагом. Корм: 3 фунта мяса, 3фунта белого хлеба с жиденьким на-

варом из овсянки с кореньями (лук, чеснок, морковь). Вечером проскачка

225 саженей*, проводка 1,5 часа. Корм такой же, как утром.

 

*Прим. 1 верста = 500 саженям = 1090 метрам.

С этого дня прибавлять в корм, как утром, так и вечером, по 1/2фунта мяса и убавлять по 1/2 фунта хлеба, пока не дойдёт до 4 фунтовмяса и 1 фунта хлеба.

Если собака будет охотно поедать этот корм не жирея (что почти не

бывает при большой работе), то начать прибавлять в кормежку к четырем

фунтам мяса и одному фунту хлеба по 1/2 фунта белого хлеба, пока будет

поедать.

Если будет заметно, что собака жиреет и начинает лениво скакать, а

дыхание становиться на работе тяжелее, то корм уменьшать ежедневно по

1/2 фунта хлеба, пока не дойдёт до 4 фунтов мяса и 1 фунта хлеба, счи-

тая с овсянкой в каждую кормежку, если же и тогда собака будет тяжела

и дыхание тяжелое, начать убавлять мясо.

Собаки к этому времени должны набрать сильные и упругие мускулы,

открыть хорошее дыхание, должны быть веселы и игривы даже после рабо-

ты, ступни ног должны окрепнуть, и дыхание, как я уже сказал, должно

быть совершенно свободное. После работы растирать собаку щеткой, как

сказано выше, и внимательно следить за ступней и лапами.

9-го мая утром 1/2 часа шагом верхом, 5 мин. рысью и 2 версты га-

лопом, 1/2 версты шагом. Вечером проскачка 300 саженей, проводка 1 час.

шагом.

Остальное время — умелая езда переменными аллюрами, не переутомляя

собак, утром по 3 часа и вечером тоже проскачка 300 саженей и 1 час.

проводка шагом; так до самой отправки собак на садки.

Во время тренировки ни в коем случае не следует травить зайцев,

собака легко может привыкнуть мастерить, сберегать до поимки свои си-

лы, и все эти качества, ценные в полях, совершенно не желательны на

садках. Во время тренировки собака должна быть всегда на своре.

Если нужно собаку пижадничать к русаку, то, если возможно, дать ей

зайца садочного (подсадного), чтобы она поймала его одна, без помощни-

ков.

На садки, если это, конечно, возможно по расстоянию, рекомендую

собак отправлять ходом, т.е. шагом за лошадью. Это гораздо полезнее,

чем в телеге или по железной дороге.

Такой тренинг заимствован мной у покойного графа Николая Александровича Адельберга, и многие псовые охотники давно применяют его с успехом».

 

3. ХОРТАЯ   БОРЗАЯ

В отечественной кинологической литературе до сих пор бытует мнение,

что хортая борзая завезена в Россию из Польши. Для доказательства ссы-

лаются в первую очередь на название породы: «харт» по-польски значит «борзая», а русское «хортая» — измененное польское слово. Это неверно. Вспомним название острова у Днепровских порогов – Хортица («сука хортой», по словарю Даля), в летописных источниках встречающееся уже около Х11 века. Корень «хорт» вообще очень древний, общий индоевропейский, известный и в санскрите, и в древнегреческом, и в древнерусском, и в других славянских языках. Древнерусскому ХЪРТЪ (хорт, борзая, ловчая собака) соответствует литовское kurtas, (kurti – быстро бежать, скакать), латышское kurts с тем же значением. Праславянское *)хъртъ можно объяснить как первоначальное название животного по масти – ср. литовское sartas – желтоватый. Этот корень родствен германскому *)hrupian, англосаксонскому Rydda «большая собака». Первоначальное значение корня — «с грубой, жесткой, колючей шерстью» — ср. древнеиндийское кharas – «твердый, суровый, острый» и древнегреческое кarhareos – «зубастый».В русском языке до сих пор существует родственное слово – мухортый (песчано-охристый, половый).

Польский кинолог Л.Смычиньский (авторитетнейший автор ) считает, что

эта порода бытовала как аборигенная на территории от приднестровской

Украины до Крымского ханства — землях, действительно принадлежавших

Речи Посполитой на протяжении нескольких веков, откуда хортая и была

завезена в центральные районы Польши[26]. Как появились хортые на южных

территориях восточных славян, мы пытались выяснить выше. Этнокинологическая гипотеза происхождения борзых ставит хортых в особое положение по отношению к другим породам этой группы как одну из исходных форм. Соответственно, предположение Л.П. Сабанеева и П.М. Губина о возникновении хортых в результате скрещивания английских грейхаундов и русских псовых вряд ли справедливо. Да и дороговизна английских грейхаундов, относительная немногочисленность завезенных в Россию экземпляров ставят под сомнение появление таким путем столь значительного поголовья хортых, какое существовало некогда на юге России. К тому же более или менее заметный завоз грейхаундов начался поздно — в период увлечения держателей крупных псарен взятием призов на садочных испытаниях для увеличения у русских псовых резвости накоротке.

Современное состояние хортых в России и сопредельных странах не слишком благополучно, хотя, пожалуй, и не столь угрожаемо, как до восстановительной работы с поголовьем, проведенной в Коллекционном питомнике борзых ИПЭЭ РАН до 2005 г. Хортая, в отличие от польского харта в современной Польше, не имеет статуса породы – национального достояния России, как, впрочем, и русская псовая. Следовательно, отсутствует и целевое государственное финансирование питомников или специальных мероприятий по ее стабилизации, укреплению и развитию. И сейчас эта порода немногочисленна. Хортых держат и разводят охотники Москвы и Московской области. Но большая часть поголовья, не всегда, правда, одинаково ценного, находится в южных районах. Одним из основных центров разведения хортых остается Ростов-на-Дону. Крупный очаг хортой существует, как и издавна, в Ставрополье. Здесь большой урон породе был нанесен массовым завозом отработанных на беговой дорожке грейхаундов из Западной Европы, принесшим в годы перестройки немалую коммерческую выгоду тем, кто его осуществлял. К сожалению, эти собаки чаще не разводились в чистоте, а скрещивались с местными хортяками. В первом поколении гибриды показывали хорошие рабочие качества, но в последующих таковые резко падали. К тому же все это нанесло тяжелый урон породе, так как привело к нарушениям в документации, а, соответственно, в заводской и выставочной работе, и в конечном счете во многом подорвало результаты восстановительной работы именно в районах традиционного разведения и охотничьего использования хортой борзой.

Держат и разводят хортяков в Тамбове и в других местах юга России – Саратовской, Волгоградской областях и пр. Поголовье хортых существует также на Украине. Группы хортых давно заложены в Белоруссии (Могилев) и Прибалтике.

С хортыми борзыми традиционно охотятся на зайца, лисицу. Это борзая казачьих станиц, небольших поместных охот (см. приведенную выше иллюстрацию из «Тихого Дона» — сказанное в ней о «крымках» вполне применимо и к хортым). Прекрасную работу показывали эти собаки по сайгаку (Калмыкия) и джейрану (Бухара). Хортая — непревзойденная собака по работе вдаль. Так, десятимесячная сука на жестких грунтах под Бухарой гнала джейрана на протяжении шести километров и взяла зве-

ря.(это было до внесения джейранов в Корасную книгу) Преследование шло

на предельной скорости, иначе собака потеряла бы антилопу. Джейран в

пустыне, если он оторвался на несколько сотен метров, уже не заметен,

так как полностью сливается с фоном. Предельная скорость у хортых не

ниже, чем у псовых, да и по общим рабочим показателям на скоростную

добычу они превосходят русскую псовую борзую. Скачки хортых за сайга-

ками также идут на километры. Сайгак — зверь сильный и очень скорост-

ной, как в начале, так и в течение всего преследования. Скорости собак

и антилоп в скачке сперва выравниваются (иногда с холмов можно видеть,

как собаки и зверь скачут с одинаковой скоростью, уходя так из поля

зрения). Затем, нередко только через несколько километров, хортая догоняет и

берет зверя. В день хортая может сделать две-три таких результативных

скачки, и не стоит более изматывать собаку, особенно, если с ней

предстоит работать на следующий день. Наиболее выигрышными в условиях

охоты на антилоп оказываются хортые полового и тигрового окрасов, поз-

воляющих собакам незаметно приблизиться к добыче среди кустарников и

ковылей. Хортая борзая — ценнейшая коренная порода юга России, и она в

первую очередь нуждается в бережном сохранении и умножении имеющегося

поголовья. Это прежде всего рабочая охотничья собака, и именно как

таковая она должна использоваться и развиваться.

 

ОСНОВНЫЕ ХАРКТЕРИСТИКИ ХОРТОЙ БОРЗОЙ.

ОБЩИЙ ВИД, ТИП СЛОЖЕНИЯ и ПОВЕДЕНИЕ. Собака крупная, крепкого

сухого типа сложения. Высота в холке у кобелей 65-75 см, у

сук -на 4 см меньше.

Индекс растянутости кобелей 100-103, сук — 100-105. Темперамент

спокойный, хорошо развита зрительная реакция. Типичный аллюр до подъ-

ема зверя — мелкая рысь, даже шаг. При преследовании зверя — карьер.

Недостатки или пороки (по степени выраженности): грубость, сырость

сложения, нарушение стандартных норм роста и формата.

ОКРАС. Белый, черный, красный, половый разных оттенков, муругий,

сплошной или пегий, тигровый. Допустим крап в тон окраса, приемлема

«мазурина» (чернота на морде, ушах, на концах конечностей). Допустимы:

«мазурина» чернота на морде, ушах, красноватые или сероватые подпали-

ны.

Мочка носа черная, но при светлом окрасе допустима кофейная. Не-

достатки: слишком яркие подпалины, разноцветный крап. Порок: розовая

мочка носа.

ПСОВИНА (ШЕРСТЬ). Ость упругая, прямая, длиной до 2,5 см на туло-

вище. На задней стороне бедер негустая, удлиненная уборная псовина. На

нижней стороне правила допустим редкий и недлинный подвес. Подшерсток

летом незаметен, зимой бывает небольшой. Порок: удлиненная псовина по

всему телу.

КОЖА, МУСКУЛАТУРА, КОСТЯК. Кожа тонкая, эластичная, без складок.

Мускулатура длинная, хорошо развитая, особенно на бедрах. Костяк креп-

кий. Недостаток: слабость костяка и мускулатуры. Грубый костяк.

ГОЛОВА. Сухая, при взгляде сверху клинообразная, удлиненная, с

умеренно широкой черепной частью. Затылочный бугор выражен не резко.

Надбровные дуги почти не выдаются, переход от лба к морде плавный,

слабо выраженный. Щипец (морда) сухой, заостренный, слегка сжат с бо-

ков, допустима небольшая горбинка. Губы тонкие, плотно прилегающие к

челюстям. Недостатки или пороки (по степени выраженности): тяжелая,

грубая голова, резкий переход от лба к щипцу, широкая или тупая морда,

сырые губы.

УШИ. Тонкие, неширокие, небольшие, невысоко посаженные, затянутые

назад вдоль шеи. У большинства собак в возбужденном состоянии припод-

нимаются на хряще, причем концы их запрокидываются вперед или в сторо-

ны. Недостатки: оттопыренные, толстые, плохо затянутые уши.

ГЛАЗА. Большие, овальные, с косым разрезом век, карие разных от-

тенков при любом окрасе псовины, окаймленные темными веками. Недостат-

ки: маленькие, светлые, круглые глаза; подопрелые веки.

ЗУБЫ. Белые, крепкие, плотно прилегающие один к другому, прикус

ножницеобразный. Недостатки и пороки: общие для всех охотничьих пород.

ШЕЯ. Длинная, мускулистая, сжатая с боков, поставленная высоко.

Недостатки: короткая, округлого сечения, с подгрудком, сырая.

ГРУДЬ. Овального сечения, спущенная почти до локтей. Недостатки

или пороки (по степени выраженности): недостаточно глубокая, плоская

или бочкообразная, распахнутая.

СПИНА. Широкая, мускулистая, образующая вместе с выпуклой поясни-

цей некрутую дугу, Хорошо выражена холка. Недостатки или пороки (по

степени выраженности): слабо выраженная холка; острая, узкая, горба-

тая, мягкая, прямая, тем более провислая спина.

ПОЯСНИЦА. Мускулистая, выпуклая. Недостатки: прямая, узкая, плос-

кая.

КРУП. Длинный, слегка покатый, широкий (между маклоками не

меньше 7 см). Недостатки или пороки (по степени выраженности):

круп узкий, короткий, сильно скошенный или горизонтальный. Живот.

Сильно подобран, пахи подтянуты. Недостатки: слабо подобран, пашист.

Порок: прибрюшестость.

ПЕРЕДНИЕ КОНЕЧНОСТИ. Сухие, костистые, мускулистые; при осмотре

спереди — прямые, параллельные; предплечья овального сечения. Угол

плечелопаточного сочленения около 100°. Пясти короткие, слегка наклон-

ные. Недостатки или пороки (по степени выраженности): узкий постав,

подвернутые или развернутые локти, недостаточная длина или искривлен-

ность предплечий, отвесные или сильно наклонные пясти, размет, косола-

пость.

ЗАДНИЕ КОНЕЧНОСТИ. Сухие, костистые, мускулистые, с длинными ры-

чагами. При осмотре сзади — прямые и параллельные. Углы сочленений вы-

ражены хорошо. Скакательные суставы сильно развиты. Плюсны почти от-

весны. Ноги расставлены широко и при спокойной стойке собаки слегка

оттянуты назад. Недостатки или пороки (по степени выраженности): пря-

мозадость, саблистость, коровий или бочкообразный постав. ЛАПЫ. Оваль-

ные, сводистые; передние — кругловатые, а задние — продолговатые.

Пальцы сомкнуты тесно. Недостатки: круглые, распущенные, сомкнутые ла-

пы. Порок: прибылые пальцы.

ПРАВИЛО (хвост). Длинное, саблевидной формы. Конец допускается

загнутым почти в кольцо. В спокойном состоянии опущено, на ходу подни-

мается выше линии спины, но не задирается резко вверх. Недостатки: по-

вихнутое в сторону, круто задранное, толстое.

 

4. ЮЖНОРУССКАЯ (СТЕПНАЯ) БОРЗАЯ

Вопрос о статусе поголовья этих аборигенных собак юга России в настоящее время особенно актуален. Великолепные по своим рабочим качествам, нетребовательные к условиям содержания, умные и многосторонние, немногочисленные южнорусские борзые сегодня так же нуждаются в восстановлении, как это было не так давно с хортыми.

Особенно опасно для решения проблем этой породы сложившееся у части кинологов, заводчиков и любителей борзых представление о «степняках» как о не имеющих никакой ценности – ни рабочей, ни культурной – группе случайных помесей, «опрощенных» сельских дворовых вариантов кровных псовых, т.е. выборзков.

Приведем сначала мнение кинолога середины ХХ в.

«В южной части степной зоны РСФСР: в Ставропольском крае, Грозненской, Астраханской, Сталинградской, Ростовской и отчасти Чкаловской областях за последние десятилетия, в результате скрещивания среднеазиатских борзых тазы и ныне почти исчезнувших близких к ним так называемых горских борзых с русской псовой и хортой борзой, почти сформировалась новая порода промысловой борзой. Порода эта описана под названием прикаспийской степной, русской вислоухой борзой и т.д. Наиболее правильным мы считаем название – русская степная борзая. Соединяя в себе ряд свойств и поризнаков, присущих исходным породам, русская степная борзая приспособлена к местным условиям и требованиям промысловой охоты, широко распространилась и является весьма перспективной породой для дальнейшего разведения и улучшения»[27].

В 1966 г. об этих собаках говорится следующее: «Южнорусская, или степная, борзая образовалась путем слияния казахской тазы, горской, крымской и в самой малой степени русской псовой. Основной район распространения – юго-восточные степи РСФСР (Прикаспийские, Придонские, Приволжские, Приуральские)»[28]. Как видим, поголовье южнорусских борзых было еще 50-40 лет назад довольно многочисленным и занимало обширный ареал, а кинологи вовсе не воспринимали его как обычных выборзков. Напротив, уникальность «степняков» как носителей кровей исчезнувших аборигенных пород России – горских и крымских борзых — и как ценнейших промысловых собак многими была по крайней мере понята и зафиксирована.

Однако разгоревшаяся в семидесятые годы ХХ в. в кинологической литературе и среди псовых охотников дискуссия о так называемой «среднерусской длинношерстной борзой», которую одни считали тогда «кандидатом» в особую промысловую породу (как, например, В.Казанский в цитированной публикации, см. с. 155-156), другие – группой недостаточно породных русских псовых или вовсе выборзков, а третьи – нормальными кровными псовыми, только настоящими рабочими, а не выставочными «городскими», «дамскими»[29], — вероятно, и «перекинулась» незаметно для участников на южнорусскую степную борзую – подлинно аборигенную породу, и значительно более старшую по времени формирования, чем думали даже кинологи середины ХХ в. Как нам представляется, процесс этот происходил следующим образом.

Во второй половине XIX в., после отмены крепостного права и упадка крупных комплектных псовых охот, в период постепенного смещения охот с борзыми в лесостепные и степные районы юга России, там началось активное скрещивание русских псовых с местными хортыми, а также горскими, крымскими, черкесскими борзыми. В Липецкой, Тамбовской, Ростовской губерниях возникли многочисленные помеси. Волны этих скрещиваний происходили после распродажи большинства псовых охот, а затем возобновились уже после революции, когда в крестьянских хозяйствах уцелели только отдельные псовые собаки. Это не была собственно заводская, но тем не менее племенная работа, чаще спонтанная, «кустовая» деятельность по разведению промысловых, то есть

прежде всего рабочих собак — уловистых, неприхотливых, требующих мини-

мального ухода и корма.

Подчеркнем еще раз, что в южнорусских борзых слиты крови не только хортой и псовой, но также крови горской, крымской, черкесской борзых, а также тазы.

Печально, что вновь усилившаяся в настоящее время тенденция «упразднить» южнорусскую борзую как особую породу, хотя и существует уже полвека, но сегодня особенно опасна: ведь сейчас настоящие «степняки» уже почти единичны. Как кажется, эта тенденция является наследием одного из основных принципов советского собаководства – «укрупнения» пород, уменьшения их разнообразия, причем касается это почему-то преимущественно пород коренных и отечественных (вспомним, например, судьбу отродий лаек, некогда столь многочисленных). Несмотря на заявленные в цитированной кинологической литературе намерения (см. выше), грамотная племенная работа с южнорусскими борзыми в советский период практически не велась; стандарт породы составлен достаточно формально. Заметим, однако, что если стандартизация южнорусской борзой, пусть и несколько формальная, состоялась еще в 50-е годы, то для этого имелись, очевидно, вполне весомые основания. Вред, нанесенный этой ценной породе с ее уникальным генофондом, как и многим другим коренным породам собак, безответственной деятельностью некоторых функционеров от собаководства, трудно преувеличить, но все же надежда на ее восстановление представляется небеспочвенной. Южнорусские борзые нуждаются в тщательном сохранении, целенаправленном и упорном собирании племенного ядра. Необходима кропотливая работа с ними, и она непременно даст великолепные плоды. Ведь южнорусские борзые имеют перед другими породами ряд преимуществ, делающих этих собак в промысло-

вых районах просто незаменимыми. Они не так мерзнут, как хортые; псо-

вую же намного превосходят крепостью ног и работой вдаль, не так за-

гружены шерстью. Вдаль эти собаки работают почти как хортые, а благода-

ря особенностям шерстного покрова не страдают от колючих растений. Охотиться со «степняками» очень интересно. Идя неподалеку от хозяина, опытные собаки зря сил не тратят, ищут русака по запаховому следу, легко отличают свежий след от старых и, встав на него, поднимают зайца с лежки и берут зверя. Такая охота и не слишком утомительна, и азартна, и добычлива. Следует отметить, что южнорусская борзая, как правило, «удобная» и очень приятная, интересная в контакте с человеком собака, которая не только «открывает» хозяину жизнь природы в процессе охоты и общения, но при необходимости может и защитить его самого, его дом и имущество.

 

ОСНОВНЫЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ ЮЖНОРУССКОЙ БОРЗОЙ.

ОБЩИЙ ВИД, ТИП СЛОЖЕНИЯ И ПОВЕДЕНИЕ. Собака выше среднего

роста, сложение крепкое сухое. Высота в холке кобелей от 62 до 70 см, сук — на 3 см меньше. Высота в крестце как у кобелей, так и у сук может быть равной или на 1-2 см ни-

же, чем в холке. Индекс растянутости кобелей около 102, сук — около

104. Тип поведения: уравновешенный подвижный. Хорошо развита зритель-

ная реакция. Типичный аллюр до подъема зверя — мелкая рысь, даже шаг;

при преследовании зверя — карьер. Недостатки или пороки (по степени

выраженности): растянутость, рост меньше установленного, грубость, сы-

рость.

ОКРАС. Белый, черный, красный, половый всех оттенков, сплошной

или пегий, тигровый. Допустим крап в тон окраса. Возможна «мазурина» —

чернота на морде, ушах, нижних частях конечностей. При всех окрасах

возможны подпалины красноватого, сероватого тона. Мочка носа черная,

но при общем светлом окрасе допустима светлая мочка. Недостатки: яр-

ко-рыжие подпалины, окрас темно-бурый.

ПСОВИНА (ШЕРСТЬ). Осевой волос прямой, несколько жестковатый, длиной до 2,5 см летом, до 4,5 см зимой, покрывает весь корпус; на голове и передней стороне ног несколько короче. На ушах и по низу правила удлинен, а на тыльной стороне бедер

небольшие очесы. На лапах между пальцами пробивается жесткий волос,

образующий короткую «щетку». Подшерсток зимой густой. Недостатки или

пороки (по степени выраженности): шелковистая, волнистая, взъерошенная

псовина. Отсутствие уборной псовины.

КОЖА, МУСКУЛАТУРА И КОСТЯК. Кожа плотная, тонкая, эластичная, без рыхлой подкожной клетчатки и без складок. Мускулатура сухая, очень хорошо развитая, особенно на бедрах. Костяк крепкий. Недостатки или пороки (по степени выраженности): сла-

бость костяка и мускулатуры. Грубость костяка.

ГОЛОВА. Сухая, при взгляде сверху клинообразная, удлиненная, с умеренно широкой черепной частью. Теменной гребень не выдается. Затылочный бугор выражен умерен-

но. Переход лба к морде плавный, слабо выраженный. Щипец (морда) заос-

тренный, сжатый с боков, с прямой верхней линией или с допустимой не-

большой горбинкой. Губы тонкие, плотно, без отвислостей, прилегающие к

челюстям. Недостатки или пороки (по степени выраженности): сильно раз-

витые надбровные дуги и резкий переход от лба к щипцу, короткий, тупой

щипец, сырые губы. Уши. Средней величины, висячие, несколько оттопы-

ренные на хряще. Посажены выше или на уровне глаз. Треугольные, но с

тупо закругленными концами. Недостатки или пороки (по степени выражен-

ности): грубые, толстые, резко оттопыренные или загнутые. ГЛАЗА. Боль-

шие, овальные, слегка навыкате, с косым разрезом век, темно-карие или

карие, окаймленные темными веками при любом окрасе псовины. Недостатки

или пороки (по степени выраженности): маленькие, глубоко посаженные,

прямой разрез век, светлые, подопрелые веки.

ЗУБЫ. Хорошо развитые, белые, сомкнутые в ножницеобразном прикусе. Недостатки и пороки: общие для всех пород охотничьих собак.

ШЕЯ. Сухая, поставлена высоко, слегка выгнутая, округло сжатая с боков, длинная. Недостатки: короткая, грубая, с подбрудами.

ГРУДЬ. Овального сечения, относительно широкая и умеренно глубокая, опущенная почти до уровня локтей. Недостатки или пороки (по степени выраженности): узкая, недоразвитая, бочкообразная.

СПИНА. Широкая, мускулистая, с хорошо выраженной холкой, почти прямая,

несколько выгнутая вверх. Недостатки или пороки (по степени выражен-

ности): слабо выраженная холка, прямая, мягкая, провислая спина.

ПОЯСНИЦА. Короткая, выпуклая, мускулистая. Недостатки: длинная, прямая,

узкая, плоская.

КРУП. Широкий, покатый; между маклоками около 7 см.

Недостатки: узкий, горизонтальный круп. Живот. Подобранный, пахи под-

тянуты. Недостатки: прибрюшистость, пашистость.

ПЕРЕДНИЕ КОНЕЧНОСТИ. Длинные, при осмотре спереди — прямые и параллельные. Предплечья овального сечения. Угол плечелопаточного сочленения около 100-110°.

Пясти удлиненные, слегка наклонные. Недостатки или пороки (по степени

выраженности): короткие, искривленные предплечья; узкий постав; отвес-

ные пяти; размет, косолапость. Подвернутые или развернутые локти.

ЗАДНИЕ КОНЕЧНОСТИ. Сухие, костистые и мускулистые, с длинными рычагами, с

хорошо выраженными углами сочленений, при осмотре сзади — прямые и па-

раллельные. Расставлены широко и при спокойной стойке оттянуты назад

так, что плюсны стоят почти отвесно. Недостатки или пороки (по степени

выраженности): прямозадость, короткие голени, саблистость, коровий,

бочкообразный постав, слабая мускулатура. ЛАПЫ. Сводистые, овальной

формы, с плотно сомкнутыми пальцами. Недостатки: круглые, плоские,

распущенные. Порок: при былые пальцы.

ПРАВИЛО (ХВОСТ). Длинное, саблевидное, но с обычно загнутым в кольцо концом. В спокойном состоянии собаки правило опускают, а на ходу и при возбуждении держат немного выше спины. При скачке правило свободно вытянуто, часто с распрямлени-

ем концевого кольца. Недостатки: повихнутость, сваленность, задирание

круто вверх, короткость, что может перейти в пороки. Отсутствие подвеса.

 

5. СРЕДНЕАЗИАТСКАЯ БОРЗАЯ ТАЗЫ.

Современное название ТАЗЫ, утвердившееся за этими аборигенными восточными вислоухими борзыми, в отечественной охотничьей литературе Х1Х в. писалось, как правило, иначе – «тази». Очевидно, такое написание было ближе к произношению – корень «tadzi», «taji» с первоначальным значением «чистый», а вторичными – «магометанский», затем – «арабский», — тот же, что и в имени народа (этнониме) «таджики» . В среднеперсидском языке было слово «tacik» со значением «араб или перс-магометанин», которое этимологи производят от арабского «tay» — названия одного из северных арабских племен. В древнерусском языке ему соответствовало «тезикъ» (это слово мы встречаем, например, в «Хождении Котова» — памятнике 1625 г. Борзые собаки Туркестана носили, как кажется, именно это название: русские путешественники восприняли его и передавали в произносительных вариантах «тазы», «таза», «тазый»

Ближе всего по внешнему виду тазы стоят к аборигенной персидской салюки, в целом отличаясь большей крепостью, формой головы, некоторыми деталями экстерьера (например, меньшим развитием уборной псовины на правиле — хвосте). Однако вряд ли стоит думать, что тазы – потомок салюки, проникшей в Среднюю и Центральную Азию. Как следует из наших рассуждений, приведенных выше (см. «Этнокинологическая гипотеза происхождения борзых»), направление процесса могло быть прямо противоположным. Недостаточно оправданна поэтому тенденция некоторых кинологов употреблять название «салюки» в расширительном смысле, именуя так любой вариант восточной вислоухой борзой. На наш взгляд, это неверно отражает весьма сложные и до сих пор отнюдь не до конца ясные, а скорее всего лишь гипотетические, исторические и родственные отношения между этими аборигенными собаками. К тому же для сохранения аборигенных пород в первую очередь важно их различение, признание своеобразия и этнокинологической особости, тогда как объединение разнообразного под одним названием есть признание тождества, что прямо ведет к утрате, а не утверждению и развитию. Таким образом, вопрос о названиях представляется здесь весьма принципиальным.

Интересно, что во второй половине Х1Х- начале ХХ в. туркестанские, а иногда и вообще все вислоухие борзые, европейцами тоже называются одним общим словом, но только не «салюки», а «тазы». Исключительно редко попадая в Европу, они становятся известны там именно под этим общим именем. Приведем любопытное тому свидетельство – заметку в журнале «Природа и охота» (Спб., 1878, Т.1, с. 126):

«Г.Карл Южфальви (de Ujfalvy), профессор в школе восточных языков, обогатил коллекцию Парижского зоологического сада тремя драгоценными животными, привезенными им из Центральной Азии. Это – туркестанские борзые собаки величайшей красоты. На родине своей собаки эти зовутся ТАЗИ, ими травят зайцев. Они отличаются изящными формами и могучими мускулами; кроме того, у них необыкновенно тонкие и длинные головы (щипцы). Верхняя часть тела покрыта короткой шерстью (псовиной). Большие и висячие уши убраны длинными шелковистыми волосами (под бурками). Ноги покрыты очень длинной шерстью, словно они в широких панталонах. Собаки эти в первый раз являются в Европе, одна из них добыта от киргиз у реки Эмбы, две других родились в Самарканде. Эти две разновидности ТАЗИ довольно резко отличаются одна от другой».

Речь идет, как ясно из описания и мест происхождения собак, о тазы ( две узбекских и одна казахская), и хотя борзая «в штанах» скорее похожа на тайгана, но у реки Эмбы (Актюбинская и бывшая Гурьевская обл), разделяющей Казахстан на европейскую и азиатскую части, тайган вряд ли мог быть обнаружен, а слово «киргиз» было прежде общим этнонимом для киргиз, казахов и других народов Туркестана, а также иногда калмыков (В.Даль).

Упоминание о тазы, названных в тексте «киргизскими борзыми», встречаем и в путевых заметках А.Брема и д-ра Финша («Природа и охота», 1880, т.III, с.99-101):

«… Киргизские старшины стекались со всех сторон, чтобы засвидетельствовать свое почтение любимому начальнику. Они прибыли не одни, а с многочисленными провожатыми, в числе коих были и народные певцы, и искусные стрелки, и сокольничьи, и отборные наездники, и оригинальные борзые. Последние, называвшиеся ТАЗЫ, походят несколько на брудастых шотландских борзых, но имеют длинную шерсть только на ушах, нижней части бедер и на хвосте. Судя по немногим виденным нами экземплярам, это невзрачная и некрасивая порода, но, говорят, они превосходны для охоты на степных антилоп и сайг».

Если в Х1Х в. отдельные экземпляры тазы вызывали в Западной Европе изумление как экзотическая редкость, то находим и свидетельства того, что сходные с вислоухими восточными борзыми собаки обитали там еще в ХVI столетии. В заметке Старого Охотника «Борзая собака, работы Бенвенуто Челлини» («Природа и охота», 1878, Т.II. С.159) читаем:

«Недавно получил я фотографический снимок с борзой собаки, серебряной, работы знаменитого Бенвенуто Челлини… Собака изображена горельефом… на серебряном блюде, которое находится во Флоренции, в музее… — под названием «Собака Бенвенуто Челлини». Можно думать, что как эта собака, серебряная, так и оригинал, живой, принадлежали одному из фамилии герцогов Медичи… Фигура эта особенно любопытна для нас, охотников, тем, что показывает – какая порода борзых существовала в Италии в ХVI-м столетии; а совершенство работы ручается за то, что собаки были тогда, действительно, такие, как крымские, горские, т.е. вообще типа азиатского: висячие уши , «в париках», небольшая псовина на хвосте и на всем теле, спина без «верха», хвост крючком, бочковидный щипец и крутой выпуклый лоб». Не составляет труда догадаться, каким образом в Западной Европе оказались борзые, сходные с персидскими, — в результате постоянного и весьма давнего торгового и культурного обмена с Востоком и странами северной Африки.

Подтверждением давней традиции именовать всю группу восточных вислоухих борзых «ТАЗЫ» («ТАЗИ») служит классификация борзых, предложенная Е.А.Богдановым (1913), по которой под общим названием «ТАЗЫ» объединены персидская, туркменская, казахская, горская, крымская и др. Особенно интересно, что в этой классификации туркменская и казахская тазы выделены в статусе отдельных пород, наряду с персидской и прочими.

Точно так же и на Востоке вислоухие борзые назывались в старину ТАЗЫ. Воспроизводя записи о формировании породы рампур (индийская борзая), сделанные в начале Х1Х в., «Википедия» сообщает:

“His Royal Highness Ahmed Ali Khan Bahadur bred these dogs by combining the blood lines of very powerful but ferocious Tazi, brought in by the Aphgans, and the English Greyhound…”[30] (Годы жизни основателя породы 1787-1840; имеется в виду афганская борзая, названная здесь ТАЗИ).

Пожалуй, лучшее и наиболее достоверное описание магометанских традиций охоты с восточными вислоухими борзыми находим в очерке Адама Чайковского, опубликованном в 1879 («Природа и охота», Т.IV, с.1-16). Приведем из него наиболее интересные материалы, сохраняя в основном стиль и лексику оригинала.

…По турецкому преданию, царь Соломон приказал всем животным явиться перед ним, чтобы высказать свои желания и услышать правила внутренней организации каждого зверя и отношения между членами животного мира. Все явились, кроме ежа. Только лошадь и собака вызвались привести непокорного. Но лошадь пожаловалась, что велика и не может выгнать ежа из норы, собака же – что ее морда слишком толста и не пройдет в нору. Царь Соломон решил не уменьшать лошадь: ведь это было бы плохой наградой за усердие. Но, взяв голову собаки в руки, все гладил и гладил ее морду, пока та не сделалась тонкой. Так собака превратилась в изящную борзую. Лошадь и собака вдвоем привели тогда к царю ежа, и Соломон сказал: «Отныне вы будете спутниками человека и первыми после него перед лицом бога».

…Мусульманин, по обычаю, не утрачивает телесной чистоты, коснувшись лошади или борзой, и может молиться. Не совершая специальных очистительных омовений. Не так с другими животными: например, магометанин, если о его платье потерлась кошка, должен сменить его, принять полные омовения, и только после этого может идти в мечеть или молиться дома.

…Мусульманские женщины шили борзым специальные покрывала на зиму и легкие плащ на лето, предохранявшие собак от укусов насекомых. У борзой была специальная постель в доме, кормили ее особой питательной пищей, в основе которой – мясо, финики, верблюжье молоко. У татар из Добруджи постель борзой делали на верхушке крыши, рядом с гнездом аиста, и помещали над ней зонтик от солнца.; собака поднималась туда по специальной лестнице. Делалось это для избавления собаки от насекомых, чтобы ночью она могла как следует восстановить силы для резвой скачки.

…На охоте собак старались не переутомлять: если охотник считал, что борзая достаточно поработала, не спускал ее даже при виде зверя. Выход в поле совершался так: борзой, покрытой чепраком, позволяли побегать и поскакать, затем брали на свору, снимали чепрак, растирали щеткой и на своре же вели на охоту. После скачки снова растирали, покрывали чепраком, спускали и на свободе давали дойти до дома.

…Турки считали, что каждый охотник должен иметь свою собаку, и редко охотились с двумя борзыми. Если охотились долго, борзых сменяли. Состарившихся собак турецкие властелины держали на казенных дачах до естественной смерти, обеспечив хорошим уходом.

Вот описание собаки, подаренной отцу А.Чайковского турецким султаном Абдел-Меджидом в 1854 г.:

«Она похожа была на ангорских борзых: шерсть у нее была верблюжьего цвета, тонины необыкновенной; по статям собака вполне могла назваться красавицей. Лорд Дудлей Стюарт, проезжавший тогда по Турции, увез эту борзую в Англию…»

…Мусульмане ревностно берегли своих собак; существовали официально присваивавшиеся свидетельства и геральдические знаки для борзых.

…Вот что рассказывал Ахмед-бей, придворный охотник султана Турции, о турецких породах борзых:

избранная, лучшая порода – алеппские борзые. Есть две их ветви: первая – высокорослая, для охоты на антилоп и гиен; нападают они и на более крупных хищников. Это короткие, плотные, довольно широкогрудые собаки, хорошо одетые шелковистой псовиной, с ушами в завитках. Считают, что это прямые потомки собак Магомета. Окрас чаще пегий, характер гордый и строгий; необыкновенна пруткость этих борзых. Другая ветвь представлена мелкими собаками для охоты на газелей, лисиц и шакалов, с гладкой псовиной; они тоже крепкие и с короткой колодкой; их быстрота несравненна, и арабы ценят их больше прочих. Такая маленькая черная борзая (кобель Каракуш) убила при первой пробе пять зайцев, двух лисиц и шакала, да задержала одного волка, которого после добили охотники стременами.

…Вторая порода после арабской – «фессалийская» — тоже представлена двумя разновидностями – крупной и мелкой. Крупная разновидность – короткошерстная, происхождения очень древнего. Характер их кроткий. Известно, что сорок таких борзых в Фессалии были куплены графом Строгановым и отправлены в Одессу. Их считали способными останавливать волков и кабанов. Малорослая ветвь фессалийских борзых служит для охоты на лисиц, зайцев, дроф и диких гусей.

…Породы ангорская и ковагиссарская (карагиссарская) – из Малой Азии; они густопсовые, верблюжьего, серого или мышиного цвета, среднего роста.

…Курдистанские борзые уступают предыдущим по красоте, но по внутренним качествам похожи на арабских – сильные, страстные, выносливые, они могут скакать по каменистой почве, ловят зайцев в угон на крутых склонах. Курды ценят их, тщательно поддерживают в хорошей форме.

…Татары Добруджи и районов Болгарии держат так называемых «ногайских» борзых, похожих на крупных фессалийских, для охоты на коз и оленей. Облавные охоты на кабанов, напоминающие древние турецкие и татарские охоты, очень многочисленные (как и в прошлом, в охоте участвовали чуть ли не тысячи всадников, ыполняющих роль и загонщиков, и охотников), устраивались потомками крымских ханов Гиреев в окрестностях Бургаса.

… У татар есть вторая порода борзых – крымская, для охоты вместе с соколом. Они похожи на курдистанских , часто воспитаны в полном послушании, так что не поскачут за показавшимся зверем без разрешения хозяина. Последний может даже разрешить гнать зверя только одной из собак, а все прочие не сойдут с места. Если собака уже готова схватить зверя, по приказанию хозяина она приучена бросать его, и погоня продолжается другой борзой, получившей на то разрешение. Воспитание борзых и гончих щенков у корыта напоминает принятое в России и приводит к описанным выше результатам. Турки же ставят своих борзых настолько высоко, что эту систему, в отличие от татар, к ним не применяют.

…Третья порода татарских борзых – такая мелкая, что охотник возит ее на седле и спускает на поднятого зайца, которого чаще берут из-под собак живым.

«В Боснии и Герцеговине также есть особая порода собак. Борзые похожи на крупных шотландских: это, так сказать, порода феодальная, потому что вельможи феодалы, и в Шотландии, и в Боснии, на двух противоположных концах Европы, считали своей обязанностью содержать и разводить собак этой породы».

…Последнее место между восточными борзыми занимает порода молдаво-валахских, не очень красивых, но сильных. Охота здесь предоставлена в основном крестьянам – помещики больше любят жить в столице или за границей. В каждой деревне – свое «стадо» борзых, используются они прежде всего как волкодавы (волки в этих местах многочисленны).

 

В материалах, собранных Л.П.Сабанеевым в его обобщающем труде по борзым (см. цитированную выше работу), достаточно документальных свидетельств того, что и тазы, и тайганы («хохлатенькие борзые») участвовали в формировании русской псовой породы и оказывали влияние на ее эволюцию в течение нескольких столетий.

Итак, среднеазиатские тазы принадлежат к группе восточных вислоухих борзых, многие из которых уже исчезли – упоминавшиеся выше крымская, горская, анатолийская куцая и пр. Тазы и тайганы – киргизские борзые, — как мы надеемся, не разделят их участь, хотя вероятность этого, к сожалению, сегодня весьма велика.

А ведь еще совсем недавно, во второй половине ХХ в., на территории Средней и Центральной Азии довольно отчетливо выделялись три типа тазы – туркменский (самый легкий и изящный, идеально приспособленный к жизни и охоте в пустынных ландшафтах), казахский (более мощный, костистый и рослый, теплее одетый, с клинообразным щипцом и не столь точеными линиями головы) и узбекский – промежуточный.

Еще ранее, в тридцатые годы, известный зоолог А.А.Слудский, специалист по фауне Казахстана, провел обследование состояния казахских тазы, результаты которого приведены в его работе «Среднеазиатская борзая таза и охота с ней» (Алма-Ата, 1939 г.). Всего им были получены данные по 216 собакам в основном из Алма-Атинской, а также Кзыл-Ординской и Карагандинской областей республики.

В охотничьем промысле Казахстана в те годы охота с тазы имела большое значение, почему и было предпринято исследование Слудского. До Великой Отечественной войны в республиках Средней Азии, особенно в Казахстане, тазы были основной промысловой породой, исчислялись тысячами, и поголовье их постоянно росло. Вместе с тем уже тогда Слудский говорит о том, что необходимо «в кратчайший срок полностью восстановить эту породу». Важнейшие выводы его исследования состоят в следующем.

1. Охота с тазы – самый добычливый способ охоты, уступающий в этом только охоте с беркутом. В благоприятные годы в сезон средняя собака ловила около 16 лисиц, несколько десятков зайцев. Хорошая чистокровная тазы была еще более добычлива – 30-50 лисиц, а то и более. В день без особого напряжения одна собака добывает от 2 до 5 лисиц, причем никогда не портит шкурку, а берет «по месту» — за морду или за шею около ушей. (Заметим здесь, что две наши первопольные тазы из Казахстана, выращенные в Москве и в Подмосковье и живущие в московской квартире, в возрасте года и двух месяцев во время второго в их жизни пуска по зверю на испытаниях в Саратовской обл. взяли крупную взрослую опытную самку лисицы в течение 10-15 минут, ничуть не попортив шкуру, по месту. При снятии шкуры оказалось, что лиса была задушена, а останавливая ее, борзые порвали зверю ахиллесовы сухожилия). Знаменитые собаки брали до 300 лисиц за сезон. Это целое состояние.

2 – Тазы встречались в Казахстане повсеместно, за исключением гор, лесов и районов с преобладанием русского населения. Больше всего собак было в Западно-Казахстанской, Актюбинской, Кзыл-Ординской областях; в Восточно- и Северо-Казахстанской и Павлодарской борзые единичны. Цифры, приводимые А.А.Слудским, сегодня поражают: только у охотников, работавших для Каззаготпушнины, насчитывалось около 4 200 собак. В Западно-Казахстанской обл. на 10 охотников приходилось 6 тазы. Не менее поразительны и тенденции: с 1936 по 1938 гг. численность борзых удваивалась! Общая оценка численности тазы в республике составляла около 7 000. По сведениям этого источника, кроме среднеазиатских республик тазы имелись также в Омской и Новосибирской областях, в Западном Китае.

3 – Породность обследованного поголовья была очень высокой: более 70% собак соответствовало стандарту, составленному Слудским по результатам осмотра и промеров. Естественно его предположение, что «при достаточном внимании к этой породе, в несколько лет можно будет иметь прекрасную массовую промысловую собаку».

4 – В работе приводится стандарт и промеры наиболее часто встречающегося типа. Приведем самые существенные. Рост кобелей 63 см, сук – 60. Высота в маклаках, соответственно, — 62 и 63 см. Длина от холки до основания хвоста – 52 и 52 см. Глубина грудной клетки 27 и 26 см. расстояние между маклаками 7 и 7 см. Длина морды 11 и 11 см. Длина головы 24 и 22 см. Ширина черепа 11 и 10 см. Окружность морды у перелома – 25 и 24 см., а посередине – 21 и 19 см. Ширина между лопатками – 6 и 6 см. Длина бедра 22 и 21 см. Длина голени 23 и 25 см. Длина уха 13 и 12 см.

Уши тазы, по Слудскому, — наиболее яркий показатель породности тазы. Они покрыты длинной шелковистой шерстью (длина псовины 4-5 см) с неполным завитком. Шея плоская. Короткая, крепкая шея, с точки зрения этого автора, предпочтительнее. Плечи косые, с хорошо развитыми мышцами, и чем шире расставлены концы лопаток, тем лучше. Грудь не должна быть слишком широкой: если смотреть на собаку спереди, весь корпус должен укладываться между задними ногами. Стопа должна быть сухой и узкой, словно передняя лапа зайца. Между пальцами лап – длинная мягкая шерсть, вследствие чего стопа кажется очень большой. Ребра бочковаты, киль груди спускается немного ниже локотков. Подрыв нерезкий. Спина широкая, крепкая, прямая, у кобелей слегка выгнутая. Крестец и таз должны быть особенно прочными: расстояние между маклаками чем больше, тем лучше: у хороших собак – 8-9 см. Чем длиннее расстояние от маклаков до корня хвоста, тем лучше. Задние ноги лишь слегка согнуты в скакательных суставах, не должны быть саблеобразно изогнуты. Стопа задней ноги – с длинными плотно сжатыми пальцами, на которых (а не на пятке) собака стоит. Хвост тонкий, с небольшм подвесом. Саблеобразно изогнутый, он чаще поджимается собакой между ног. Конец нередко свит в кольцо. Псовина тонкая, шелковистая, плотно прилегающая, длиной 2-3,5 см. Сильно развита на ушах, на задней стороне передних и задних ног, на хвосте по его гребню с нижней стороны – подвес. Наиболее характерный окрас казахской тазы – глинисто-палевый, глинистый, черный.

5 – Хорошая тазы имеет семь основных охотничьих качеств – резвость, жадность к зверю, бросок, маневренность, хватку по месту, хорошее чутье (такие собаки особенно ценятся, если имеют и развитое верхнее чутье и сами ищут зверя по ветру), нестомчивость (охотиться с хорошей тазы можно целый день и несколько дней подряд). Очень хорошо, если собака может аппортировать пойманного зверя. Тогда можно охотиться с ней и пешком.

6 – Собаки становятся половозрелыми поздно (многие суки на втором году жизни), вязать сук рекомендуется не ранее года и восьми мес., кобелей – не ранее двух лет. Тазы долговечны – продолжительность жизни – 15-18 лет. Количество щенков в помете – от 3 до 10, чаще 6-8.

7 – Тазы чувствительны к холоду и должны иметь теплую постель в утепленном помещении (с наступлением морозов), а при выезде на охоту – не только постель, но и одеяло, спать под которым собак нужно приучить с раннего возраста.

8 – Способы охоты с тазы. Тазы способны охотиться почти на любого зверя, даже на птицу. Главные объекты охоты с тазы – лисица, корсак, шакал, заяц-толай, мелкие копытные – джейран, косуля; реже – сурок, иногда и волк.

На волка с тазы охотятся редко, его могут взять только крупные и сильные собаки. Близкое присутствие охотника необходимо, чтобы быстро принять зверя. Иногда тазы способны только задержать его до подхода охотника хватками за задние ноги.

При охоте на лисицу и корсака всадники растягиваются цепью на расстоянии нескольких сот метров друг от друга. Собаки ищут зверя самостоятельно, чаще – по запаху, что особенно ценится. В день собака ловит без напряжения 2-5 лисиц. Борзые почти никогда не портят шкурку, хватая зверя «по месту» — за морду или за шею около ушей.

При охоте с беркутом задача тазы – не дать лисице скрыться в зарослях или камышах, чтобы ловчая птица могла взять ее. Охотятся они и в паре с соколом, причем точность взаимодействия птицы и собаки поражает.

Охота на зайцев происходит «в наездку», а иногда тазы служат как гончие: выгоняют зайца на выстрел. При этом ловят и сами: обычно 5-6 зверьков в день.

Тазы умеют скрадывать зверя – так, к сурку они приближаются ползком и настолько незаметно, прячась за малейшие бугорки и куртинки трав, что успеваю словить жертву до того, как сурок спрячется в нору.

Лунной ночью с тазы охотятся на барсука: борзые ловят и удерживают его, а охотники прижимают к земле рогульками и берут.

Джейрана и косулю тазы способны догнать и взять самостоятельно. При охоте на кабана используются, как правило, крупные метисы тазы, иногда и рослые сильные чистокровные борзые, причем, как правило, они и ведут всю собачью стаю. Горных козлов тазы загоняют на скальные выступы, откуда выстрел охотника снимает добычу. На дикого кота специально не охотились, но зверь, бывало, попадался во время лисьей охоты – одна тазы за сезон способна была взять 10-15 котов.

 

В замечательной книге Е.П.Спангенберга «Записки натуралиста» есть рассказ, посвященный казахскому поверью о тазы. Выдающаяся борзая рождается в норе желтой утки – атайки (огаря), вылупляясь из яйца, как и птенцы. Охотник, нашедший такого щенка, обеспечен всем необходимым. Дом его полон, удача на охоте и счастье неколебимы. Но все эти дары борзой-тазы легко утратить – стоит лишь выставить свое сокровище напоказ, похвастаться драгоценной собакой, заставить ее участвовать в соревнованиях с другими, – и счастье вместе с тазы покидает дом. Вот какую роль в жизни казаха-охотника играла некогда ловчая тазы.

Выдающихся борзых казахи до сих пор называют «кумай-тазы». Кумай – название громадной хищной птицы — снежного сипа, а в мифологии народов Азии это имя птицы священной. Попав в тень ее крыльев, человек может сделаться царем.

Стоит добавить, что тазы в Средней Азии до революции были все же преимущественно «байскими» собаками и содержались соответственно мусульманским традициям, по которым борзые не считались собаками (т.е. «нечистыми», недостойными прикосновения правоверного), но, напротив, служили символами знатности и богатства, и не только допускались в жилое помещение, но и занимали там почетное место. Они блюлись в чистоте, не смешивались с другими – «нечистыми» — собаками, а щенки известных родителей вскармливались нередко женским молоком. Местные охотники вспоминают об этом и сегодня, когда речь идет об истории породы, но вот в дом собак, как правило, все же не пускают, так что короткошерстные борзые давно приспособлены к дворовому содержанию (заметим, что морозы зимой в Казахстане могут быть весьма серьезными) и более чем скудному рациону. Разведение осуществляется далеко не последовательно. Родословные записи и документация у сельских охотников, естественно, практически отсутствуют.

Изменение способов охоты – использование ружей и даже мотоциклов, браконьерство – вот причины почти повсеместной утраты интереса к традиционной охоте с борзой и ловчей птицей – соколом-балобаном или беркутом — и быстрого уменьшения численности тазы. К 1963 г. Казохотсоюзом зарегистрировано 176 тазы (ср. данные Слудского за 1939 г.), в 1970 – 125 собак, в 1975 – только 10[31]. Теперь эту прекрасную породу приходится спасать, восстанавливать.

В настоящее время в Туркмении чистопородные тазы единичны. Обследование специалистом-зоологом обширной территории – большей части ареала породы – в 2008 г. показало почти полное исчезновение кровных собак, тогда как еще несколько лет назад были выявлены немногие породные гнезда, а два десятилетия ранее они отнюдь не были столь редкими [32]. В Узбекистане тазы преимущественно разводятся в одном-двух питомниках и редки, в Казахстане наиболее многочисленны, хотя и в этой республике борзых немного. Казахские тазы вновь не только используются на традиционной охоте с ловчей птицей, но и разводятся в чистоте в нескольких питомниках с участием профессионалов-кинологов и зоологов (К.Плахов, А.Коваленко и др.). Интересно побывать, например, в предгорьях Согеты, где в деревне потомственных беркучи создан питомник тазы «Нурек». Там можно участвовать в охоте всадников в национальных казахских костюмах с тазы, беркутами и соколами-балобанами.

На территории Российской Федерации породные собаки весьма редки (немногие рабочие собаки есть в Москве, Петербурге, на юге России – в Ростове-на-Дону и области, в Краснодарском крае, Тамбове, некоторых других центрах и областях).

Итак, хотя тазы – специализированная борзая степей и пустынь, ее уникальные рабочие качества делают ее интересной и российскому охотнику, даже в средней полосе страны.

При хорошей нагонке и подготовке тазы вполне способны к результативной охоте не только на зайца- толая, но и на русака, даже такого скоростного, как степной (ковыльный), скорость которого достигает 60 км в час.

Собаки рано и быстро «втягиваются» в работу, с первых выходов в поле проявляют прекрасную зрительную реакцию, способны быстро и издалека пометить зверя.

Эти борзые неприхотливы к корму и экономично усваивают его. К климату средней полосы приспосабливаются успешно, не мерзнут, особенно тазы казахские, одетые тонким, мягким, но коротким, словно плюш, подшерстком. Но это, конечно, собаки не для разведения в неотапливаемых среднерусских питомниках. Лучше всего они чувствуют себя дома, рядом с хозяином, а особенно на диване или в кресле.

Поведение тазы не может не удивлять даже искушенных знатоков собак разных пород. Они удивительно деликатны, спокойны и умны, необычайно преданны хозяину. Но и от владельца требуются аналогичные качества. Не всегда легко быть достойным такой собаки. Грубый окрик весьма и весьма нежелателен, а стоит наказать борзую за невыполнение команды «ко мне», как она надолго, если не навсегда, может стать недоверчивой. Смена хозяина для взрослой тазы легко приводит к замкнутости, внутреннему одиночеству, а нередко побегу и полудикому существованию собаки.

Индивидуально характеры этих борзых различаются довольно сильно, сохраняя при этом названные выше общие черты. Суки, как правило, заметно «жестче» кобелей, и найти с ними общий язык иногда не так просто.

Зато при правильном (ласковом, но требовательном, ровном и твердом) обращении тазы совершенно послушны, неагрессивны к людям и другим собакам. В сочетании со средним ростом это делает тазы прекрасной борзой для городского охотника – конечно, при условии возможности обеспечить ежедневные свободные проскачки, по крайней мере получасовые, проводку на своре не меньшей продолжительности и раз в неделю – длительную прогулку без своры. К охоте тазы, как и любую другую борзую, нужно специально готовить в течение по крайней мере двух недель.

Борзая тазы – редчайшее сочетание деликатности и силы, выносливости и благородства, разнообразнейших рабочих качеств и способности жить в городской квартире, а главное – неизменный источник радости для глаза и сердца хозяина. Эта порода должна не только выжить, но умножаться и совершенствоваться.

 

ТАЗЫ — ОСНОВНЫЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ.

 

ОБЩИЙ ВИД. СЛОЖЕНИЕ: Собака среднего и выше среднего роста, сухогосложения (рис. 7). Высота в холке у кобелей — от 60 до 70 см, у сук —

от 55 до 65 см. Индекс растянутости 100- 103. Недостатки: рост ниже

стандарта, сырость, грубость, вздернутость на ногах. ОКРАС. Белый,

красный и серый всех оттенков, черный, однотонный или пегий. Допустим

крап в тон окраса только на ногах и подпалины только светло-серые или

белесые. Недостатки: красные подпалины, крап на корпусе собаки. ПСОВИ-

НА (ШЕРСТЬ). Волос короткий, мягкий, прямой; на ушах мягкий удлиненный

волнистый волос, спускаясь ниже концов ушей на 5-6 см, образует так

называемые «бурки». На нижней стороне правила (хвоста) негустой под-

вес. На задних сторонах передних ног и бедер удлиненная псовина обра-

зует очесы. Между пальцами растет короткий жесткий волос. Недостатки

или пороки (по степени выраженности): длинная по всему телу, частичная

длинношерстность на боках; с боков задних ног отсутствие «бурок» или

очесов, густой подвес на правиле, курчавость шерсти. КОЖА, МУСКУЛАТУ-

РА, КОСТЯК. Кожа тонкая, эластичная, без складок, мускулатура развита

очень хорошо, в особенности на бедрах, костяк крепкий, довольно лег-

кий. Недостатки или пороки (по степени выраженности): слабость костяка

или мускулатуры, грубость костяка. ГОЛОВА. Сухая, клинообразная, удли-

ненная, с умеренно широкой черепной частью, теменной гребень развит

очень слабо, затылочный бугор — умеренно, переход от лба к щипцу (мор-

де) плавный, слабо выраженный. Щипец сухой, снизу несколько скошенный,

не очень длинный, губы тонкие, плотно прилегающие к челюстям. Недос-

татки: резко выраженный переход от лба к щипцу, излишне развитые скулы

или надбровные дуги, излишне мясистые или обвисшие губы. Уши. Висячие

«в бурках», посаженные на уровне глаз или несколько выше, тонкие, дли-

ной 11-14 см (не считая «бурок»), слегка приподнятые на хряще. Недос-

татки: уши укороченные, без «бурок», излишне приподнятые на хряще.

ГЛАЗА. Большие, с косым разрезом век, карие при любом окрасе псовины,

края век темные. Недостатки: глаза маленькие, запавшие, светлые, навы-

кате, светлые края век. МОЧКА НОСА. Черная, при светлом окрасе допус-

кается кофейная. ЗУБЫ. Хорошо развитые, белые, сомкнутые в ножницеоб-

разном прикусе. Недостатки и пороки: общие для всех охотничьих собак.

ШЕЯ. Длинная, округлая или чуть сжатая с боков, иногда несколько выг-

нутая вверх. Поставлена высоко. Недостатки: сырая, короткая шея.

ГРУДЬ. Широкая, бочковатая и глубокая, ребро спущено до локотков. Не-

достатки или пороки (по степени выраженности): слишком узкая, недоста-

точно глубокая, распахнутая. ХОЛКА. Заметно выраженная. СПИНА. Прямая

или чуть выгнутая вверх, широкая, мускулистая. ПОЯСНИЦА. Короткая, вы-

пуклая. Недостатки или пороки (по степени выраженности): слабо выра-

женная холка, мягкая или провислая спина, горбатая спина, прямая, сла-

бая поясница. КРУП. Широкий, длинный, покатый, маклоки заметно выделя-

ются, ширина между маклоками для собаки среднего роста не менее 7 см.

Недостатки или пороки (по степени выраженности): узкий; сильно скошен-

ный, короткий, горизонтальный. Живот. Сильно подобран. Недостатки:

слабо подтянутый, пашистый живот. ПЕРЕДНИЕ КОНЕЧНОСТИ. Сухие, при ос-

мотре спереди прямые и параллельные, локти направлены строго назад,

предплечья сильные, угол плечелопаточного сочленения 90-100°, пясти

относительно длинные, слегка наклонные. Недостатки или пороки (по сте-

пени выраженности): короткие, сильно наклонные пясти, подвернутые или

развернутые локти, размет, косолапость. ЗАДНИЕ КОНЕЧНОСТИ. При осмотре

сзади — прямые и параллельные, расставлены широко, сухие, с длинными

рычагами и хорошо выраженными углами сочленений, скакательный сустав

хорошо развит и резко выражен; плюсны длинные, отвесные. Недостатки и

пороки (по степени выраженности): коровий постав, бочкообразный постав

(косолапость), слишком узкий постав, короткие плюсны, слабо выраженные

углы сочленений. Прибылые пальцы ставят собаку вне породы. ЛАПЫ.

Овальные, чуть удлиненные, в особенности задние; пальцы плотно прижаты

друг к другу, в комке, когти направлены в землю. Недостатки или пороки

(по степени выраженности): маленькие, круглые, распущенные. ПРАВИЛО

(ХВОСТ). Тонкое, длинное, в спокойном состоянии опущено в форме сабли,

на конце согнуто в кольцо или крутой крючок. При движении поднято не

выше линии спины. Недостатки или пороки (по степени выраженности):

длинное, толстое, сваленное, без кольца или крючка на конце.

 

 

6. КИРГИЗСКАЯ БОРЗАЯ ТАЙГАН

Тайган, как и тазы, — древняя борзая Средней Азии, не только ценнейшая охотничья порода, но и живой памятник национальной культуры.

Тайган, как и тазы, принадлежит к группе восточных вислоухих борзых, но если тазы близка к персидской салюки, то тайгана многое роднит с аборигенной формой афганской борзой.

Монгольское «tajigan» означало «борзая, охотничья собака». Объясняется это название так же, как и «тазы», и имеет, вероятно, тот же корень и аналогичное происхождение. Есть и другие возможные этимологии слова «тайган», из которых приведем наиболее явную: в монгольском и турецком языках корень «dagh» , в татарском – родственный корень «tau» – означает «гора»; тогда «тайган» — «горная собака».

Тайган — национальная киргизская порода, и на других территориях Средней Азии эти вислоухие борзые встречались там, куда попадали вместе с киргизами (Восточный Памир, приграничные и другие районы Казахстана, Синьдзян-Уйгурский район Китая и т.д.).

Тайганы реже, чем тазы, но все же завозились в европейскую часть России и, судя по публикациям старинных охотничьих журналов и другим материалам, многие из которых обобщены Л.П.Сабанеевым в цитированной выше работе, также участвовали в формировании породы русская псовая борзая.

О том, какое впечатление производили киргизские собаки на наших современников, о неповторимом облике, характере и удивительных физических качествах тайганов, о роли их предков в культуре народов Востока замечательно рассказывает заводчик и любитель этой породы, москвич Юрий Турлыков:

«Впервые я увидел представителя этой породы в Кыргызстане 16 лет назад, в районе Иссык-Куля[33]. После изнурительного восхождения я с группой туристов наконец достиг цели нашего марш-броска – вершины горной гряды, окаймлявшей озеро. .. Вот она – жемчужина Средней Азии! На горизонте озеро сливалось с небом, а чуть выше виднелись снежные шапки гор, как бы парящие в пространстве. У самых наших ног простиралось ущелье, крутизну и глубину которого оценить даже взглядом мы осмелились не сразу. Мы обратили внимание на две точки – человека и собаку, бредущих вдоль русла ручья в зарослях облепихи на дне ущелья. Вдруг одна из точек – собака – с невероятной быстротой стала продвигаться в нашу сторону, как будто скрытое катапультирующее устройство выбросило ее вперед-вверх, на почти отвесные уступы скал. Мы затаили дыхание. Неровности рельефа скрывали от нашего взора весь путь продви\жения этого существа, однако животное приближалось к нам с неимоверной скоростью, как в фантастическом фильме. Мгновение, и собака уже видна на следующем уступе скалы, следующий миг – она еще ближе!

И вот она рядом, перед нами, буквально выросла из-под земли! По ее внешнему виду не было заметно, что этот головокружительный подъем был ей в тягость.

Оглядев окружающее пространство, ничуть не обращая внимания на нас, собака нырнула обратно вниз, легко и как будто играючи преодолев обратный путь, вернулась к своему хозяину.

Мы долго, как завороженные, смотрели вслед удаляющимся фигурам. Кто-то пошутил: «Это был, наверное, собачий ниндзя», — и очень удачно: покрытые густой шерстью ноги – «штаны», гибкое, очень мускулистое черное тело на фоне каменистых на фоне каменистых скал наводили на это сравнение. На наши вопросы к проводнику – местному жителю – мы получили ответ: «Это собака кыргыз-тайган. В Москву они не продаются, по местным обычаям их дарят охотникам – родственникам и близким друзьям» … Наконец мне представился случай приобрести молодую суку тайгана, которую я назвал Джаной. На выставке в Лужниках ее экстерьер по достоинству оценили охотники из Кыргызстана…и предложили для пары кобеля. Мои домашние не сразу согласились на вторую собаку. Однако обаятельный и покладистый характер Джаны растопил их непреклонные сердца. Тем более после того случая, когда во время вечерней прогулки наша маленькая Джана обратила в бегство пьяного верзилу, пытавшегося нахамить жене… Ведь Джана – очень спокойная, уравновешенная в быту собака – прыгнула прямо в лицо! А ведь в игре с домашними она никогда не позволяла себе даже коснуться зубами руки человека. Позднее я понял, что это изящное существо обладает самоотверженным характером, тонко чувствует ситуацию и всегда защитит, если это действительно необходимо. Итак, в результате своего подвига Джана приобрела для прогулок хорошего спутника, которого я назвал Даосом.

При встрече с собаками Даос и Джана проявляют себя по-разному. Общаясь с другими владельцами тайганов, я пришел к выводу, что это вообще характерная особенность породы: кобели, выясняя отношения, редко скалят клыки, они «давят на психику» молча, и, как правило, это срабатывает, даже если противник больше и сильней; зато суки ведут себя гораздо импульсивней, заявляя о своем превосходстве всеми известными способами. Собирая информацию о тайганах, я пришел к выводу, что эта попрода имеет древнее происхождение и заслуживает пристального внимания специалистов.

В мифологии и фольклоре народов Азии очень распространен образ собаки-птицы, связанной с индоевропейской традицией почитания Хумай-Куша, — бога-громовержца, ближайшей аналогией которого является волшебная птица Гаруда – вестница богов индуистского пантеона. Так, при камлании киргизские шаманы, «отправляясь на небо», используют образ Кара-Куша – черной птицы (беркута), которая отождествляется с собакой черного цвета (к тому имеются документальные свидетельства). Логично предположить, что именно тайганы наводили на такое сравнение, тем более что Каракуш – очень распространенная кличка таких собак.

Значение слов, созвучное названию породы, у различных народов связано с горами и небом:

— охотничий дух по имени Тайган почитался у таежных жителей горного Алтая;

— горные божества, хранители местности – Туганы – известны в тибетской культуре;

— в древнекитайском эпосе существует необычный и удивительный персонаж – божество Тайгао (Фуси), которое спускалось на землю и поднималось на небо по лестнице в виде гор и деревьев. Интересно, что в переводе с китайского «тайгао» означает «приносящий жертвенное животное», и по преданию Фуси является первым императором Поднебесной;

— танганами называли в древней Индии племена крайней северной, гористой части страны – жителей Гималаев и т.д.».

Щенки Даоса и Джаны Ю.Турлыкова выращивались у нас в возрасте с 3 до 8 месяцев и оставили самые яркие впечатления необычным сочетанием несвойственной домашней собаке «диковатости» — например, стремлением залезать на высокие предметы мебели, в игре атаковать чужих собак слаженно и молниеносно, словно волки, уникальными по пластичности и вместе с тем резкости и быстроте движениями, удивительной «тактичностью» в общении с другими собаками в доме (сука тайгана, сама еще щенок, приняла на себя роль помощницы старшей суки среднеазиатской овчарки, у которой были в то время щенки, и сумела расположить ее к себе так, что та безусловно доверяла ей свое потомство) – и поразительной для такой «дикой» собаки чуткостью к человеку, его настроениям и желаниям.

 

 

Приведем далее сообщение кинолога Алмаза Курманкулова об охотничьих качествах и способах охоты с тайганом в Киргизии[34].

По резвости тайган несколько уступает русской псовой и хортой. На длинных дистанциях эта борзая увеличивает скорость постепенно и особенно быстро идет на последних этапах погони. Когда собака идет в полную силу, ее задние ноги так

сильно выносятся вперед, что киргизы говорят: «Тайган расчесывает бур-

ки на ушах задними лапами». И действительно, после скачки уши иногда

бывают разодраны в кровь. Скачка тайгана — необыкновенно красивое зре-

лище: спина собаки то сгибается, то распрямляется, движения ее мощны и

легки — кажется, что тайган стелется над землей.

На зайца в Киргизии с этими борзыми практически не охотятся. Основной объект охоты с тайганом — лиса. Также с ними охотятся на копытных — косулю и козерога. Для

обучения молодых собак подранивают козерога; взяв зверя, тайган впос-

ледствии стремится охотиться именно на козлов. Те собаки, что работают

по копытным, часто переносят свою неистребимую страсть резать зверя и

на овец. Такие тайганы, как правило, кончают свою жизнь печально — ра-

но или поздно их уничтожают, так как «скотинничество» традиционно расце-

нивается киргизскими скотоводами как страшное преступление.

Догнать косулю тайгану трудно, это удается редким собакам.

Борзая догоняет, как правило, самца архара, но не самку (последние гораздо осторожнее и не решаются приостановиться во время погони, сбросить скорость, огля-

нуться на собак, что часто позволяют себе самцы). В отдельных случаях

взять самца архара может и один хороший тайган, но обычно это делает

пара.

С тайганом охотятся и на кабана. Собаки работают по следу, оста-

навливают зверя. Охота на кабана происходит в предгорьях — там, где

заросли не такие густые. Борзые находят и «закручивают» зверя: одна

хватка следует за другой, кабан кружит на месте. На лай тайганов при-

ближаются охотники. По команде борзые отходят от зверя, давая возмож-

ность выстрелить.

Тайган способен остановить волка. Резкость и верткость собаки, необыкновенно крупные, даже для борзой, зубы, манера отскакивать после хватки — делают это возможным. Охотники при этом скачут следом и голосом подбадривают собак, пока не подоспеют к хищнику.

С тайганами охотятся без сворки: собаки идут свободно и работают без посыла. Чтобы увидеть зверя, борзая подпрыгивает (делает свечку) и успевает оглядеться. Эти собаки прекрасно ориентируются в разнообразных ситуациях, в различных условиях на местности, обнаруживают поразительные способности к оценке расстояния, замечательно предусматривают направление движения зверя, умело прячутся, приближаясь к добыче. Манера брать зверя у тайгана особая: собака делает хватку, затем следует

рывок и отскок. В результате наносятся обширные и глубокие раны. Тайган — одна из самых быстрых, вертких и подвижных собак в схватке со зверем.

У киргизских борзых острое зрение и великолепное чутье. Обучать собак командам не просто — они самостоятельны и независимы. Охотничье мастерство тайгана быстро возрастает с опытом. Для охотника ценнее всего сработавшиеся собаки. От таких тайганов, например, лиса может уйти только по насту, выдерживающему зверька, но слишком слабому для собак. В местностях, где на лисицу охотятся с тайганом, опытные звери, как правило, стремятся достичь именно наста или спрятаться в нору. А хорошая собака способна и вовремя увидеть зверя, зная, где его можно ожидать, и залечь, и незаметно подкрасться, используя рельеф местности.

Тайган — собака независимая, не слишком склонная ластиться к хозяину, сдержанная, строгая. К посторонним относится, как правило, неагрессивно, если ситуация не требует этого, но защитить хозяина вполне способна.

У киргизов собаки охотятся не обязательно только с хозяином. По киргизской пословице, тайган принадлежит тому, кто раньше встал и выехал на охоту. Традиционные способы охоты с тайганом, с тайганом и ловчей птицей добычливы, очень увлекательны и красивы.

 

ТАЙГАН – ОСНОВНЫЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ.

ОБЩИЙ ВИД, СЛОЖЕНИЕ и ПОВЕДЕНИЕ. Собака среднего и выше среднего роста

(рис. 8). Рост кобелей в холке 65-70 см, сук — 60-65 см; высота в холке как у кобелей, так и у сук может быть равной или большей на 1-2 см высоты в крестце. Индекс растянутости у кобелей 105, у сук — около 107. Тип поведения уравновешенно подвижный. Собака в быту спокойна, даже флегматична. При виде зверя резко возбуждается. Аллюр до подъема зверя — неторопливая рысь и шаг, при преследовании зверя — карьер. Не достатки: небольшая сырость и грубость сложения, вздернутость на ногах, приземистость, рост для кобелей ниже 62 см, для сук — ниже 57 см.

ОКРАС. Черный, черный с большими отметинами (эти окрасы встречаются чаще всего), красный, серый, палевый (могут быть разных оттенков), белый, чубарый. Темные окрасы могут встречаться с белыми отметинами или подпалинами. Мочка носа при всех окрасах черная. * Не случайно, что наиболее распространенный окрас у тайганов — черный. Для животных высокогорий это характерно. Так, исчезнувший в настоящее время горный подвид волка — тибетский волк, как отмечают исследователи XIX в., был черным. Среди среднеазиатских овчарок именно горные формы (например, таджикские) чаще, чем равнинные, имеют черный окрас. Пороки: окрас кофейный, мраморный, разномастный крап.

ПСОВИНА (ШЕРСТЬ). Мягкая, удлиненная, густая, зимой развивается подшерсток; на морде и на передней части черепной коробки — короткая, на передних сторонах передних конечностей, начиная чуть выше запястья и до лап, и на передних сторонах задних конечностей скакательного сустава и до лап — длинная, волнистая в завитке и иногда курчавая, развита на задней стороне черепа; на шее, плечах опускается вокруг предплечья почти до пясти; сильно развита на бедрах, вокруг голени, покрывает с задней стороны плюсну и лапы; на ушах хорошо развитые «бурки»; мягкая волнистая псовина покрывает уши, спускаясь ниже ушей на 5-8 см, а иногда и больше. Такое распределение уборной псовины весьма характерно для тайгана. Между пальцами лап развита жесткая шерсть, с нижней стороны правила небольшой подвес. Недостатки: недостаточно развитый шерстный покров. Пороки: слаборазвитая, короткая, короткий уборный волос, отсутствие на ушах «бурок».

КОЖА,МУСКУЛАТУРА, КОСТЯК. Кожа плотная, эластичная, без складок, мускулатура очень хорошо развита, особенно на задних конечностях и в области поясницы и спины; костяк крепкий, но не тяжелый. Недостатки: кожа рыхлая в складках. Недостаточно развитая мускулатура.

ГОЛОВА. Удлиненная, сухая, слегка массивная, при взгляде сверху — клинообразная, с несколько широковатой черепной частью; теменной гребень развит слабо; затылочный бугор развит не сильно, переход от лба к щипцу плавный, слабо выраженный; длина щипца примерно равна черепной части; линия щипца прямая или с чуть заметной горбинкой; губы плотно прилегают к челюстям, без отвислостей и брылей. Недостатки: сырость, грубость, излишняя широколобость, резкий переход от лба к щипцу, острый щипец, непропорциональность длины щипца и черепа, излишне развитый затылочный бугор. Пороки: сырая, грубая, широколобая и скуластая голова; все перечисленные выше недостатки, если они резко выражены, являются пороками. Уши. Висячие, тонкие, без складок, закругленные на концах, хорошо прилегают к голове, посажены на уровне линии глаз, длиной 12-14 см, в хорошо развитых «бурках». Недостатки: слишком низко или высоко посаженные, в складку, не прилегающие к голове. Пороки: уши на хряще.

ГЛАЗА. Довольно крупные, овальной формы, с косым разрезом век, карие или темно-карие при любом окрасе псовины. Недостатки: маленькие, желтоватого цвета. Пороки: маленькие и глубоко посаженные, круглые, навыкате, прямо поставленные, с подопрелыми веками.

ЗУБЫ. Крепкие, крупные, белые, плотно прилегающие один к другому. Прикус ножницеобразный. Недостатки и пороки: общие для всех пород охотничьих собак.

ШЕЯ. Достаточно длинная, высоко поставленная, слегка сжатая с боков, сухая. Недостатки: коротковатая, низковато поставленная, слегка загруженная. Пороки: короткая, тяжелая, сырая, круглая (в поперечном сечении), низко поставленная.

ГРУДЬ. Широкая, спущенная до локтей, грудная клетка в разрезе суженно-овальная, ложные ребра хорошо развиты. Недостатки и пороки (по степени выраженности): грудь узкая, недостаточно спущенная, распахну-

тая.

ХОЛКА. Заметно выражена.

СПИНА. Чуть выгнута вверх или прямая, широкая, мускулистая; позади холки характерна небольшая переслежина.

Недостатки: узкая, недостаточно мускулистая, слабоватая. Порок: провислая спина.

ПОЯСНИЦА. Развитая, слегка выпуклая. Недостатки: слабо развитая, плоская, без выпуклости.

КРУП. Широкий, длинный, слегка покатый, маклаки заметно выделяются, ширина между ними от 6 до 8 см. Недостатки: узкий, короткий. Порок: прямой крестец. Живот. Хорошо подобран, но без резкого подрыва. Недостатки: слабо подтянут или с резким подрывом.

ПЕРЕДНИЕ КОНЕЧНОСТИ. Сухие, костистые, мускулистые; при осмотре спереди — прямые и параллельные; локотки направлены строго назад, предплечья в разрезе овальные; пясти достаточно длинные, чуть наклонные или отвесные. Недостатки: коротковатые ноги, излишне наклонные, мягковатые пясти. Пороки: разворот лопаток и локотков внутрь или наружу, размет, косолапость.

ЗАДНИЕ КОНЕЧНОСТИ. При осмотре сзади прямые и параллельные, расставлены чуть шире передних и слегка оттянуты назад, с длинными рычагами, хорошо развитыми углами сочленений, сухие, с очень хорошо развитой мускулатурой; скакательный сустав хорошо развит и резко выражен, плюсны достаточно длинные, чуть наклонные или

отвесные. Недостатки или пороки (по степени выраженности): узкий постав, прямозадость, слабо выраженные углы сочленений, короткие или излишне наклонные плюсны, коровина.

ЛАПЫ. Овальные с плотно сжатыми пальцами; в комке, когти направлены в землю; между пальцами развита

шерсть. Недостатки: кругловатые лапы, с недостаточно плотно сжатыми пальцами. Пороки: плоские лапы с распущенными пальцами.

ПРАВИЛО (хвост). Не толстое и не длинное, саблевидной формы, на конце загнутое в кольцо; кольцо полностью не разгибается, позвонки последней половины кольца срослись; кольцо не должно опускаться ниже скакательного сустава, обычно несколько выше его; в спокойном состоянии собака держит

правило опущенным, на ходу поднимает его на уровень спины или чуть выше; подвес развит не сильно. Недостатки: излишне длинное или короткое, слегка подвихнутое, разгибающееся кольцо, неполное кольцо, слабо или излишне развитый подвес. Пороки: тяжелое правило с густым подвесом, слегка подвихнутое на конце; полное отсутствие кольца на конце правила, правило круто закинутое на спину.