Продолжаем публиковать интереснейшие материалы о наших породах.

Сергей Матвеев, эксперт по борзым.

Сентябрь, 1997 г.

Пролог

                                                                Для бесконечного и вечность просто миг,

И вечно длится миг, коль истину постиг.

            Бейт неизвестного автора

Где-то во Вселенной выплеснулась энергия. Семь миллиардов лет неслось излучение через бесконечность. За это время вспыхнуло Солнце, родилась в огне и остыла Земля, образовались на ней океаны, горы, равнины. Появились на Земле растения и животные. Предки Человека спустились с деревьев, выпрямились, научились пользоваться огнём и делать каменные орудия. Человек начал охотиться и ему понадобился помощник. И тогда дикий зверь пришёл к нему и стал Собакой.   Пронеслись ещё тысячелетия, и Человек вывел великое множество разнообразных по виду и способностям пород собак.

И тогда излучение достигло Земли и его уловили чуткие приборы. Через семь миллиардов лет… Бесконечность для живой материи и человека… Но Человек и Собака нашли друг друга в этой бесконечности Времени и Пространства, чтобы жить на Земле вместе…

Когда-то, где-то в Азии…

                                                         Пускай быстрей стрелы газель несётся вскачь,—  

Борзая резвая не знает неудач.

Низами, XII век н. э.

Безлюдье голой, каменистой равнины нарушил всадник. Тысячью глаз своих обитателей следила она за чужаком, а он приближался, становился больше и больше. Вот стало видно, что пара собак рыщет впереди лошади. Уже можно разглядеть его большую хищную птицу. Наконец открылось смуглое лицо со стрелками глаз. Это охотник одного из множества племён, кочующих по просторам Азии.

Пара лис приторочено к его седлу. Видно, что не зря Охотник рыщет по степи, что хороши его собаки и силён беркут.  Но не такая добыча манит Охотника сейчас. Совсем сузились его глаза; сам он подобрался, насторожился, следя за стадом джейранов, пасущихся далеко впереди. Большая гордость для Охотника добыть джейрана. Восхищением и почётом тогда будут одарены его собаки и птица.

Не спеша едет Охотник. Чтобы не побеспокоить газелей раньше времени и дать собакам прихватить запах, принимает он в сторону под ветер. А собаки, обследуя куртины растительности и ложбинки в дальнем свободном поиске, пока не чувствуют близости джейранов.

Но расстояние неизбежно сокращается, и вот сука замерла и сразу же сунулась на ветер. То переходя на низ, то пытаясь поймать запах верхом, она заспешила в сторону табуна и быстро исчезла в зарослях кустарника. Кобель, приметив это, ринулся за ней.

Не меняя аллюра и направления движения, следит Охотник за джейранами. С лошади ему заметно и движение собак сквозь заросли. На расстоянии полёта стрелы от кромки кустарника спокойно пасутся газели: Охотник слишком далеко, чтобы беспокоиться, а собак они пока не замечают.

Сильно уже бьётся сердце Охотника, и, наконец, видит он, как выныривает сука из зарослей и, узрев джейранов, несётся стрелой.

Девушкам в чёрных накидках подобны стада

Чёрно-чепрачных газелей пустынного края.

Эти газели, как шарики порванных бус,

Вмиг рассыпаются, в страхе от нас убегая.

Имруулькайс, VI век н. э.

 Встрепенулись джейраны, заметив опасность, один миг только помедлили и полетели по каменистой равнине. Быстр и лёгок их бег. Словно земли не касаясь скачут газели; прекрасны они в стремительном беге; кажется, что никому не догнать их и могут они бежать так до края Земли.

Но быстры и настойчивы враги газелей. Так же легко и неутомимо скачут собаки. Впереди летит сука; за ней тянется кобель. Медленно, медленно приближается сука к газелям; упорно следует за ними кобель.

И новый враг угрожает джейранам. Это Охотник пустил своего верного беркута. Быстр бег газелей, но орёл быстрее. Мощные крылья несут его. Свист их заставляет дрожать бегущих газелей: знают они, какая опасность грозит сверху, но не могут уйти от неё. Всё ближе и ближе у них за спиной шум крыльев. Всё больше частит молоденькая самочка, но не может убежать от стремительной птицы.

И налетает беркут; запускает в неё свои страшные когти. Из последних сил прыгает газель в сторону, и срывается орёл, порвав её прекрасную шкуру. Капли крови джейрана падают на жёлтую твёрдую землю. В страхе мчится самочка прочь, но резвая и умная собака, срезая угол, подлетает к ней и, острыми зубами поймав за шею, сбивает с ног. И сама кувыркается, но сразу вскочив бросается вместе с подоспевшим кобелём на поднявшуюся было газель.

Радостно вскрикивая, скачет Охотник к добыче. Держат добычу верные его собаки. Бьётся газель, но не в силах сбросить врагов своих. Прыгает он с лошади и острым ножом пускает кровь. Аллах велик! Сильный беркут, цел и невредим, садится рядом на землю.

Слава тебе Охотник! Слава твоему беркуту и собакам!

А скажи Охотник, что за чудо-собаки у тебя?

• Тазы!

Филологический лабиринт

                                                    Хоть горшком назови, только в печь не ставь.

Тазы… Или таза?.. Или, может быть, таз? Всё это попадалось нам при изучении литературы. Ударение во всех случаях не указывалось, в надежде, видно, на чувство языка читателя.

У Л.П. Сабанеева нам встречается немного архаичная форма: тазый. У некоторых современных авторов мы находим: тази`, с ударением на последнем слоге.

Вот и ещё одно название, используемое в среде любителей: разговорно-жаргонное, ласково-уменьшительное словечко «тазики». Очень забавно, даже метко, но всё-таки, как называть правильно?

В. Казанский, наш, можно сказать, современник, использовал в своих работах многовариантность: таза, тазы, — также не акцентируя на каком-либо слоге. При этом, он употреблял следующие формы названия: тазы — в единственном числе («порода тазы»), тазы — во множественном числе («борзые тазы»), таза — в женском роде («таза подавала»). И склонял эти названия самым разнообразным способом: » разновидности тазы», «среднеазиатских тазы», «охоты с тазой», «с одними тазами», «одну тазу». То есть он в равной мере использовал названия: он — тазы, они — тазы, она — таза, — и свободно склонял их.

На наш взгляд, это противоречит правилам русского языка, в котором названия, заимствованные из иностранных языков, не изменяют форму. Мы чувствуем, что название «тазы» при изменении формы сопротивляется. Более естественным нам кажется: он — тазы, они — тазы, она — тазы. А также: «среднеазиатских тазы», «охоты с тазы», «с одними тазы», «одну тазы». В таких случаях мы любим полагаться на своё чувство языка, поэтому так и будем использовать это название в дальнейшем.

Порода под названием «тазы» зарегистрирована в России (а ранее в СССР) как охотничья в группе борзых, и на неё имеется стандарт. Хорошо — пусть «тазы», но тогда на каком слоге делать ударение? Тазыили тазы? Многие эксперты и любители произносят тазы, а наше чувство языка диктует нам тазы. Как правильно?

С ударениями в восточных языках разобраться трудно. Поэтому положимся на Н.А. Марканова, который живёт в Средней Азии и лучше знаком с особенностями языков востока. В «Кратком словаре охотничьих терминов», который он прилагает к своей книге «Охотничьи собаки», даётся определение «тазы(тазый) — среднеазиатская (узбекская, казахская и туркменская) борзая» с постановкой ударения на втором слоге. (Кстати, ударения проставлены во всех терминах словаря. Мы думаем — он молодец!)

Что ж, на этом и остановимся. Тем более и нам такое произношение кажется складнее.

Итак: тазы`.

А откуда взялось это название и что оно значит? Как появилось?

Обычно названия пород собак даются по названию местности, страны (спаниель — испанский) или отражают их характерную особенность (пойнтер — указатель) или по имени легендарного или реального создателя породы (гордон), либо может быть всё в сочетании (веймарская легавая, русская псовая борзая). Мигрируют и изменяются на протяжении своей истории породы собак — мигрируют и изменяются их названия. И порой трудно выяснить, что первично, что вторично и что откуда взялось. К примеру, так называемая персидская борзая салюки, по мнению В. Казанского, не персидская и даже не арабская, а прародина и место традиционного обитания этой породы — Центральная Азия.

Однако, продолжим изыскания в филологии и попробуем, наконец, разобраться со значениями названий восточных борзых. Исследователи истории борзых в своих работах дают совершенно различные их переводы и толкования, что нам показалось весьма странным.

Упомянутый Казанский считал, что всех восточных борзых в Центральной Азии называли иранским (персидским) словом «тазы» и к этому названию добавлялось название народа, у которого они жили.

Группа авторов: Н.Н. Власов, Л.В. Камерницкий, И.М. Медведева, — отмечают, что «тазы»  в переводе с арабского — персидские. А вот А. Сорочинский даёт другой перевод арабского, как он считает, слова: «тазы, таза» — чистый, чистокровный, чистопородный. Если принять во внимание особенности ислама и место борзых среди других животных (не чистых) у мусульман, то значение слова «тазы» — «чистый» вполне логично. И тогда вполне естественно распространение этого слова на обширных пространствах среди мусульман, у которых изучение Корана, а следовательно, и арабского языка, является обычным.

Но ещё один вариант недавно в «Московской охотничьей газете» привела Н. Герасева. Она сообщила, что «тазы» в переводе с фарси-дари означает «быстромчащийся». Или, если нам позволительно сказать по-русски, борзая. И это значение, на наш взгляд, не противоречит филологическим закономерностям. Ничего необычного нет в том, что название быстрой собаки на арабском языке превратилось в прилагательное, характеризующее быстрое движение на фарси.

Один из вариантов перевода слова «тазы» мы нашли у маститого кинолога А.П. Мозовера. Он писал, что в Азии борзых называют слегх, или сэг-и-тазы. А «тазы» в переводе значит арабская. И так же называют арабских лошадей. По-русски сэг-и-тазы можно перевести дословно: арабская борзая. Вполне логично.

Этот же автор, попутно заметим, сообщает, что слегхи имеют несколько различных типов, ведущихся в  чистоте с древних времён. А именно: шами, разводимая в Персии (Иране), — крупная, с длинным волнистым волосом на ушах, очёсами на ногах и длинным, редким подвесом на хвосте (к этому типу он относит, кроме персидской борзой салюки, также афганскую борзую бакхмуля, а, продолжая логику его рассуждений, мы можем отнести к типу шами среднеазиатских борзых: тазы и тайгана); омани (оманийский и йеменский тип) — с гладкой прилегающей шерстью и с короткими, чуть завивающимися волосами на ушах («бурками») и очень коротким редким подвесом на хвосте.; нэджи — гладкошерстный, лёгкий тип. Как мы понимаем: нэджи — это, собственно, известная арабская слюгги, а омани — какой-то переходный тип между гладкошерстными слюгги и длинношерстными восточными борзыми.

Подчеркнём ещё раз, что, по Мазоверу, в Азии всех борзых называют слегх или сэг-и-тазы (сравните: у Казанского — тазы) и подразделяют их на отдельные типы (или разновидности).

Как бы там ни было, а название «тазы» широко известно в Азии. Только нам не понятно его происхождение и значение. По сему, мы очень жалеем, что не потратили в своё время несколько лет на изучение восточных языков и не можем судить, кто из авторов прав.

Введение в историю

                                                         Не помнят о прошлом — так и о том, что будет, —

О нём не вспомнят те, кто будет позднее.

Экклесиаст

Однако когда и как появились тазы? Является ли эта порода исконной формой длинношерстной восточной борзой? А если это не так, то какая порода дала начало всем разновидностям этих борзых?

Здесь уместно определиться: когда могли появиться борзые вообще и в Азии в частности? Какие условия могли вызвать появление борзых? Когда у человека возникла потребность в таких собаках?

Разными исследователями приводятся различные данные о сроках появления борзых. Часто упоминаются изображения древнеегипетского тезема. А начало породы слюгги относят к VIII — X тысячелетиям до нашей эры (!). Упоминают их изображения  IV тысячелетия до н. э., найденные в Афганистане и гробницах малазийских царей. Ссылаются также на изображения салюки, обнаруженные в гробницах шумеров и датированные 2100 годом до н. э.

Конечно, древние изображения походят на борзых, в том числе и на существующих ныне слюгги и салюки. Однако весь вопрос в том, являлись ли они настоящими борзыми, или это были борзоподобные собаки. Нам кажется, что учитывая достаточную условность древних изображений, их можно равно посчитать и травильными, и гончими. Скорее всего, это были собаки, предназначенные для травли крупного зверя, и борзыми их можно считать довольно условно.

Во всяком случае, нам представляется сомнительным, что настоящие борзые могли  появиться ранее приручения лошадей. Маловероятно, чтобы пешая охота с борзыми на открытых пространствах была эффективна как промысел и имела смысл как развлечение. А лошади были приручены где-то 5 — 6 тысяч лет назад в степях, простирающихся от Средней Азии до Южной России. Только за 2000 лет до н. э. лошади попали в Персию и Месопотамию, Египет и Северную Аравию. А ведь именно где-то в этих районах, как считает большинство исследователей, появились первые борзые.

Мы предполагаем, что постепенное изменения ландшафта, условий окружающей среды, а также уменьшение количества животных (особенно крупных) в Азии и Северной Африке, провоцированные развитием цивилизации, должны были стимулировать потребность в собаке, способной догонять и ловить быстрых, небольших животных.

При большом количестве крупных животных в богатых растительностью неосвоенных человеком пространствах было проще организовать облавную охоту, добыть зверя скрадом или из засады, чем охотиться с борзой. А в Азии и Северной Африке в древности было именно так — водились здесь даже носороги и львы, не говоря уже об обилии крупных антилоп. Но вот когда уменьшилось количество крупных животных и оскудела растительность, человеку пришлось переключаться на добычу небольших, подвижных животных в открытых пространствах. В этих условиях нужна собака, которая очень быстро догоняет и ловит скоростных животных. И постепенно сформировалась порода охотничьих собак со всеми качествами настоящей борзой: резвостью, зоркостью, ловкостью.

Порассуждав так и вспомнив древнюю историю, у нас возникло убеждение, что, скорее всего, настоящие борзые появились никак не раньше античных времён, то есть не ранее первого тысячелетия до нашей эры. Кое-какие косвенные подтверждения этому можно найти в античной литературе.

Так живший в VIII веке до н. э. Гомер упоминает собак, работающих как современная гончая-фоксгаунд. Они гнали зверя и заганивали его, то есть залавливали после долгого преследования.

Автор первого известного в истории кинологического труда Ксенофонт Афинский, живший в IV — V веков до нашей эры, опять же упоминает только гончих и отнюдь не борзых. Думается, и прочие так называемые «борзые» типа древнего тезема были собаками такого рода.

А к концу первого тысячелетия до н. э. в различных литературных произведениях уже упоминаются собаки, работающие как борзые. Ариан в написанном в 148 — 150 годах нашей эры «Трактате об охоте»  описывает состязания борзых по зайцу у кельтов. Правила их были уже тогда достаточно отработаны, и с ними практически совпадают современные правила садок борзых в Англии и Испании. По описаниям, кельты использовали борзую типа слюгги, которую, скорее всего, позаимствовали у арабов во время своих скитаний.

В результате наших изысканий мы пришли к тому мнению, что правы исследователи, которые считают родиной борзых Аравийский полуостров, а родоначальницей всех борзых арабскую борзую слюгги. Похоже, именно пустынные просторы Аравии благоприятствовали созданию резвых арабских лошадей и самых быстрых собак.

В своих исследованиях мы набрели на некоторые любопытные сведения о древнем культе борзой и статусе её у арабов. Эти кочевники больше всего на свете ценили три вещи: лошадей, оружие и борзых. Ценность борзой у них определялась её возможностью догонять и ловить газелей. И бедный, и богатый араб гордился такой борзой, на зависть не имеющим столь быстрых и злобных собак.

По канонам ислама собака считается «не чистым» животным. Трудно определить истоки такого негативного отношения к полезному для человека существу. Нельзя подходить к вере и религиозным догматам с точки зрения логики и искать здравый смысл, но возможно, что склонность к поеданию падали собакой сделало её » не чистой». Однако, очень характерно, что не является таковой для приверженцев ислама борзая. В отличии от прочих псов, борзым дозволялось даже посещать дома их хозяев; они были окружены лаской, вниманием и, поистине, почётом наравне с его лошадью; их воспевали в стихах:

Он резв, похож на метеор,

Притравлен, понимает разговор,

Свисают уши у него, легки,

Как лилии прозрачной лепестки.

Зубами, что острей сапожных шил,

И зреньем — никогда он не грешил:

Глаза его ясней воды живой,

Струящейся в пустыне огневой,

Воды — она змеясь ползёт в простор

С чудными миражами от подножья гор.

Тазы, что так поджар и узколоб —

Пустили мы на стадо антилоп.

Там, на лугу, как бы плывущем ввысь,

С детёнышами — робкие — паслись.

Тот луг цветы раскинул широко,

Тёмно-зелёный, как змеи брюшко.

А на лугу цветы — как жёлтых змеек зной,

Как косы тронутые сединой.

Играючи, тазы, не тратя сил,

Нам пятьдесят газелей изловил.

Ибн аль-Мутазз, IX век н. э.

Как видим по количеству пойманных газелей, эти стихи являются одним из первых образчиков так называемых «охотничьих рассказов».

Когда борзая сука щенилась, ей отводили место в самом центре шатра. Были случаи, что щенки подкармливались грудью женой хозяина наравне с собственными детьми. А когда борзая умирала, по ней надевала траур вся семья, оплакивая потерю друга и кормильца. Хорошая борзая по цене равнялась хорошей лошади.

Особое отношение к борзой заимствовалось прочими народами по мере завоеваний их арабами и расширения ареала ислама . И в Персии борзые салюки почитались как дар Аллаха и величались «эль-хор», что значит «благородный, высокорождённый». Вообще, на всей территории распространения борзых, а не только в странах ислама, они весьма почитались и ценились.

Так, а когда же, собственно, появились длинношерстные восточные борзые — тазы? Довольно распространённую версию «исконности» центрально-азиатских тазы, основанную прежде всего на обнаруженных при археологических раскопках древних изображениях и останках собак, мы совсем не отвергаем категорически, но не рассматриваем подробно. Она проста, незатейлива и вопросов особых не вызывает. Были в Центральной Азии тазы испокон века и есть. Ну что тут ещё скажешь?

Есть ещё интересная гипотеза, что восточная борзая бакхмуль происходит из Индии, а уж потом она попала в Афганистан. Что, конечно, считать Индией. Не так уж давно современные Пакистан и Индия были единой страной. И сейчас пуштунские племена кочуют не зная границ между Пакистаном и Афганистаном. А до северных границ Индии от Таджикистана меньше сотни километров. Вообще то Северная Индия — это Центральная Азия. Весьма вероятно, что так и было.

И это далеко не последняя версия появления восточных борзых. Что не удивительно: по поводу происхождения самой собаки и то споры не утихают. Хотя генетические исследования определили предками собаки волков, многие кинологи продолжают причислять к ним: шакала, лису и даже гиену. А происхождение пород собак, тем более древних, мало поддаётся изучению.

Однако, какая целесообразность вызвала появление борзой на пространствах сильно пересечённых, довольно мало подходящих для быстрой скачки, в гористой Центральной Азии, — нам не понятно. К тому же, на наш взгляд, многое в экстерьере восточных борзых говорит за то, что они получились путём метизации короткошерстной борзой с какими-то длинношерстными вислоухими собаками. Возможно, это были пастушьи собаки. Как известно, ген короткошерстности доминирует над геном длинношерстности, но далеко не всегда полностью. Нам кажется, у тазы просматривается эта неполная доминантность короткошерстности над длинношерстностью. И нам представляется, что в VII — VIII веках нашей эры арабы, завоёвывая пространства от Кавказа до Центральной Азии, приводили с собой своих борзых слюгги. От этих гладкошерстных борзых, которые смешивались с местными длинношерстными вислоухими породами, пошли отродья восточных борзых. И в зависимости от условий той или иной местности и соответствующего отбора восточные борзые приобрели более или менее развитый шерстный покров.

Длинношерстность мы считаем характерной особенностью именно группы восточных борзых. Вообще, позволительно говорить об восточной борзой в целом и её разновидностях типа: равнинной — тазы и салюки и горной — тайган и бакхмуль. А гладкошерстных борзых: слюгги, грейхаунда и прочих, — мы относим к группе западных борзых. Все эти борзые — и западные, и восточные — происходят, по мнению большинства исследователей, от арабской слюгги, и мы их считаем настоящими борзыми, в отличии от пород типа: ирландский волкодав и дирхаунд. Последние не обладают, да и не обладали в ранее, качеством, неотъемлемым от борзой — резвостью. По характеру их использования  в прошлом эти породы со всей определённостью относятся к собакам травильным, приспособленным к охоте на крупного зверя. Возможно, к ним принадлежал и древнеегипетский борзоподобный тезем, известный за несколько тысячелетий до нашей эры.

Впрочем, надеемся, мы ещё найдём возможность порассуждать об особенностях и различиях восточных и западных борзых.

Итак, мы пришли к тому, что во второй половине первого тысячелетия в Центральной Азии уже были борзые. Если их не было здесь раньше, следовательно, арабы завезли.

Ну и поскольку значительная часть Азии долго входила в состав России (СССР), мы имеем теперь возможность считать восточных вислоухих борзых тазы и тайгана своими отечественными породами. Для них в своё время были разработаны стандарты, а также делались и делаются попытки заводского разведения этих пород в России.

Поэтому интересно бы познакомиться с ними поближе.

Продолжение здесь http://borzomir.ru/biblioteka/borzoj-likbez/2018/11/07/otechestvennyie-borzyie-prodolzhenie/